Всё гремело и сверкало. Зажигательная музыка ударяла в голову, ноги сами пустились в пляс. Мы повторяли движения танцующих, смеялись. Я кружилась, пока весь мир не завертелся у меня пред глазами.
-Пойдём, выпьем чего-нибудь, - прокричала Яна. Просто разговаривать здесь не получалось.
-Что это? – спросила я у продавца.
-Тростниковый сок с ананасом, - отвечает он, протягивая нам пластмассовые стаканчики.
На вкус этот напиток напоминает сладкое сгущенное молоко. Очень приторно, но ананас немного разбавляет эту сладость, добавляя свежести. Как ни странно, но этот напиток быстро утоляет жажду. Единственный недостаток – это какие-то соринки, похожие на опилки. Их пришлось выплевывать. Я заметила, что вся улица была оплёвана. Очень популярный напиток.
-Что-то общее с кокосовым молоком, - делает свои предположения Яна.
Мы еще недолго танцуем, но жара слишком сильная, и нам приходится уйти в поисках прохлады. И еды. Время уже послеобеденное.
Нам приглянулся небольшой ресторанчик в кубинском квартале. Недолго думая, Яна заказывает кубинского отварного лангуста с лимоном.
-Обожаю морепродукты, - облизывается она.
Я тоже заказала лангуста. И не прогадала. На вкус он оказался божественным. Я довольно урчала, поедая его.
-Куда теперь? – спросила я.
-Пойдем, посмотрим на Вилли? – улыбнулась Яна.
Я была только «за». В океанариум меня водил папа. Мама всегда бегала по магазинам, ей было не до меня. А вот отец все свободное время проводил со мной. Он водил меня по музеям, паркам, много показывал и рассказывал.
Я грустно улыбнулась. Времена меняются.
Океанариум Майами разделен на несколько секций: Shark Channel (акулы), Upper Island (островок, где можно увидеть различных попугаев), Discovery Bay (там находится огромный крокодил).
Мы обошли все эти секции. Яна удивленно охала и ахала. Я тоже радовалась, как маленький ребёнок. За эти несколько лет произошли немалые перемены, поэтому я смотрела на все, как в первый раз.
Шоу программа с дельфинами и касатками как всегда неподражаема. Увидеть кита-убийцу так близко было невероятно круто.
-Вилли! – кричала Яна смеясь.
Я тоже смеялась. Рядом с этой девушкой невозможно не радоваться. Временами наш смех скорее напоминал дикий ржач. Сейчас мы напоминали тюленей, гогочущих и хлопающими плавниками.
Мы гуляли по городу то и дело, останавливаясь и фотографируясь, пока, наконец, не решили вернуться в отель, чтобы переодеться для вечерней прогулки по Майами-Бич.
С одной стороны высокие здания, освещенные со всех сторон, а с другой - бескрайний океан. Бирюзовая вода, белоснежный песок, розово-алый закат. Мы с Яной шли босиком, держа босоножки на высоком каблуке в руках. Яна настояла на том, чтобы мы надели платья со шлейфами. Ветер играл с тканями, развивая их в разные стороны.
-Как же здорово, - выдохнула Яна.
Да, было действительно очень хорошо. Солнце больше не пекло, с океана дул приятный бриз, волны мягко касались ступней. Я чувствовала себя очень расслаблено.
-Чем займемся? – Яна зачерпнула ступнёй воду и брызнула в меня. Я засмеялась.
Среди мигающих огней я заметила одну вывеску, которая очень заинтересовала меня. Я указала на неё пальцем:
-Вот.
-Ты же не шутишь?! – встрепенулась Яна. В её глазах заплясали чёртики.
-Нет, я точно уверена.
Яна аж подпрыгнула на месте и хлопнула в ладоши:
-Так, чего же мы ждем?!
Эта вывеска ярко-красного цвета гласила: «Тату».
Да, я решила наколоть себе татуировку. Я всегда мечтала сделать себе тату, и сейчас осмелела настолько, чтобы сделать её. И у меня на теле было подходящее место для небольшой татуировки.
Внутри тату-салона играла негромкая музыка. Впервые слышу негромкий рок. Я всегда считала, что эту музыку невозможно слушать не на полной громкости. Нас встречает симпатичный молодой человек лет двадцати пяти. Он, естественно, весь был покрыт различными татуировками.
-Хотите тату? – спрашивает парень, окидывая нас взглядом.
-Вот она, - Яна показывает на меня пальцем.
-Где хочешь набить, малышка?
Я поморщилась при слове «малышка». Как-то пошло звучит.
Указала на то место, где хотела увидеть тату. Он кивнул и дал мне альбом с рисунками. Я выбрала очень быстро. Яна удивленно подняла брови, но потом улыбнулась и закивала головой.
-Тебе точно подходит.
Я села в кресло и уставилась на мастера, который начал подготавливать оборудование. Стало как-то страшновато. Я нервно сглотнула.
«Всё будет хорошо. Больнее, чем было тогда уже не будет. Просто не может быть», - говорила я сама себе. Но когда он начал набивать, я судорожно сжала кресло руками, сжала зубы. Было чертовски больно. Такое ощущение, что мне пытаются снять кожу живьем.
-Ай! – не удержалась я.
-Терпи, малышка, - усмехается мастер.
Я крепко зажмуриваю глаза. Боль – напоминание.
-Я тобой горжусь! – кричит Яна, когда мы снова выходим на берег. – Это новое начало?
-Да, - уверенно заявляю я, - я закрыла главное напоминание моего позора. Отныне, я другая. Я больше не маленькое забитое существо. Я – Жаклин Томсон, и меня больше не запугать.
Яна кидается мне на шею. Она обнимает меня очень крепко, я тоже обнимаю её, смеюсь и чувствую, как на глазах появляются слёзы. Слёзы облегчения, будто тяжёлый груз срывается с сердца.
-Но есть ещё одна маска, которую ты просто обязана сорвать, - Яна смотрит в мои глаза, и я понимаю, о чём она говорит.
-Да….
Просыпаться не хотелось. Слишком мягкая кровать, слишком комфортная температура, но жутко жглась татуировка. Сейчас эта идея не казалась мне такой уж замечательной. Я откинула одеяло, чтобы посмотреть. Она вся покраснела и отекла.
Ну, ничего, мастер предупреждал. Надо просто перетерпеть.
-Любуешься? – услышала я сонный зевок Яны.
-Ага, - я встала, достала крем и смазала тату, затем прилепила плёнку-пластырь, чтобы не попала инфекция.
-Куда сегодня сходим перед отъездом?
-Я хочу увидеть памятник Холокоста.
-Гонение и угнетение, - выдохнула Яна, - что-то жутко знакомое.
И мы увидели его. Ужаснее я ничего не видели. Мемориал находится на небольшом острове в центре пруда, поэтому дотронуться до него было невозможно, но достаточно и того, что можно увидеть. Он представляет собой примерно девяти метровую руку. Ладонь раскрыта небу, она будто взывает о помощи. Эта рука окружена многочисленными скульптурами. На их лицах застыл ужас, страх и страдания. Смотря на весь этот кошмар, на глаза наворачиваются слёзы, в горле застывает ком, сердце обливается кровью.
Почему люди так жестоки? Почему они так относятся к тем, кто живёт радом с ними? Ведь эти люди точно такие же, как и остальные. Они тоже хотят жить, любить и быть любимыми. Разве можно избавляться от человека только потому, что не устраивает его религия, национальность, внешний вид, или один маленький проступок?
Остаток дня мы проводим на многолюдном пляже, в шезлонгах, нежась в лучах яркого солнца. Возвращаться домой не хотелось. Вообще.
-Что ты пообещала Джереми в обмен на моё веселье? – спросила я Яну в понедельник утром.
-Что поработаю у него, танцуя Go-Go.
-Ты с ума сошла?! – воскликнула я, чем привлекла к себе слишком много внимания.
На меня итак смотрели, округлив глаза. Я вошла в школу уверенным шагом, высоко задрав голову. На мне были светлые обтягивающие джинсы, светлый кружевной топ. На ночь я заплела две косы, поэтому сейчас мои волосы лежали небольшими волнами. Макияж я не стала делать, просто напялила тёмные круглые очки.
-Нет, не сошла. Ты же заешь, что я люблю танцевать. А ты там поёшь, так что я не вижу никаких препятствий. Я буду танцевать под твои песни в пятницу.
Яна широко улыбается, а я мотаю головой. Она сошла с ума.
Мы разделились. Я пошла на урок истории.
Яна согласилась танцевать со мной на сцене. Эта мысль не выходила у меня из головы. Я была очень рада, но не понимала, для чего такой девушке, как Яна, танцевать в тени, быть силуэтом.