-Никогда не видела ничего подобного, - шепнула мне Яна.
-Это просто сборище лоска и пафоса, - ответила я.
Мы стояли в стороне, обсуждая наряды, причёски гостей. Все были одеты, накрашены как под копирку.
Как ни печально было признавать, но мои глаза бродили по залу в поисках одного человека. Мне очень хотелось увидеть его ещё раз в этом костюме. Но Николаса нигде не было видно.
Я мысленно одёрнула себя. Какая же я дура!
-Скоро будет подан ужин? - услышала я сбоку от себя разговор двух неизвестных мне дам.
-Думаю, что минут через тридцать.
-Слава Богу, со вчерашнего дня ничего не ела, чтобы влезть в это платье.
Мы с Яной захихикали. Боже правый, для чего идти на такие жертвы?
Мне есть совсем не хотелось. Корсет платья сжимал мой желудок в тугой узел.
-Не пойду за стол, - сообщила я Яне.
-Я тоже не хочу,- отозвалась она, - но положение - дочери хозяйки - обязывает. Мама предупредила меня об этом заранее.
Мы разошлись. Она направилась в столовую, а я решила подышать свежим воздухом, глядя на океан. Поднялась на второй этаж, зная, что там есть очень удобный балкон. Мы с Яной неоднократно лежали там, наслаждаясь солнышком.
Я открыла дверь, вышла наружу. Лёгкий бриз коснулся моих волос. Я наполнила свежим воздухом свои лёгкие. Но внутри, вместо облегчения, всё только сжалось. На глаза почему-то навернулись слёзы. Стало очень горько. Червь забирается в яблоко и точит его изнутри. Вот также обида на родителей грызла моё сердце.
Что я сделала не так? Почему самые родные отворачиваются от меня раз за разом. Отец сказал, что я сама виновата, но разве люди могут идти по жизни, не совершая ошибок.
-«Ты говоришь, что нет любви во мне.
Но разве я, ведя войну с тобою,
Не на твоей воюю стороне
И не сдаю оружия без боя?
Вступал ли я в союз с твоим врагом,
Люблю ли тех, кого ты ненавидишь?
И разве не виню себя кругом,
Когда меня напрасно ты обидишь?»
Я обернулась на голос. Тихий бархатный. Николас. Он замолчал. Я широко открыла глаза, но губы сами начали движение.
-« Какой заслугой я горжусь своей,
Чтобы считать позором униженье?
Твой грех мне добродетели милей,
Мой приговор - ресниц твоих движенье.
В твоей вражде понятно мне одно:
Ты любишь зрячих, - я ослеп давно», - закончила я за него.
Он улыбнулся, не сводя с меня взгляд. Николас сидел в одном из кресел, что стояли в углу. Бабочка развязана, теперь висела на его шее, как широкая верёвка. Рубашка расстёгнута до середины груди.
-Не знала, что ты знаешь, кто такой Шекспир.
-Не знал, если бы не бабушка, любившая литературу. Она заставляла меня учить её любимые сонеты, говоря, что однажды я смогу завоевать сердце девушки, прочитав ей стих Шекспира.
Николас усмехнулся. А я растерялась от такой откровенности. Услышать сонет из уст Николаса – это что-то невероятное и незабываемое.
Я стояла, не двигаясь. Было что-то жутко романтичное в этом моменте. Луна, океан, прекрасный Николас, я в платье принцессы, Шекспир. Жалко, что это всего лишь иллюзия. Луна – планета, спутник Земли. Океан – большое скопление воды в огромной яме. Николас не мой принц. Он скорее то самое яблоко, что стало роковым для Евы.
-Только не уходи, - Николас встал, а я напряглась.
Он был прав, я уже собиралась уйти. Оставаться с ним наедине – не лучшее решение.
-Я не буду приставать, - он поднял руки, - обещаю. Ты очень красивая. Утром выглядела ты болезненно. А сейчас, прям, сияешь. Это платье… оно… идеально тебе подходит.
Я смутилась. Сначала сонет, теперь вот комплименты от Николаса. Это слишком для моих ушей.
-Давай просто поговорим.
-О чём? – мой голос слегка дрожал.
-Откуда ты знаешь мистера Дика?
Николас встал возле меня. Я стояла, прислонившись к перилам спиной лицом к двери. Николас повернулся к океану, руками оперевшись на перила балкона.
Я застыла.
-Похоже, что вы очень близки, - Николас не смотрел на меня.
-Почему я должна отвечать тебе? – я сжала губы.
-Давай тогда по очереди задавать вопросы, - предложил он, обернувшись.
В его глазах ничего нельзя было прочесть. Лицо было напряжено.
Что я теряю? Может, это единственная возможность спросить о том, что мучает меня уже два года. Хотя, сама не горела желанием отвечать на его вопросы. Тем более, на такие.
-Он – мой врач.
Коротко ответила я. Да, он психолог. Но никто не знает, от чего он меня лечит.
-Моя очередь.
Николас кивнул. Я хотела спросить совсем о другом, но решила начать с отвлечённых тем.
-Почему сегодня здесь нет твоей матери?
Он пожал плечами.
-Она в больнице. Проходит очередной курс лечения.
-Она серьёзно больна?
Мне стало не по себе.
-Это уже второй вопрос, - улыбнулся Николас. – Моя мамаша – алкоголичка. Со стажем во всю мою жизнь.
-Ой, - мои глаза расширились, а губы сделали букву «о».
-Теперь моя очередь. Какое у тебя расстройство?
- Посттравматическое стрессовое расстройство.
Я это сделала. Боже, зачем я назвала Николасу свой диагноз? Но он тоже был очень откровенен. Никто в городе не знал о его матери. Это всё тщательно скрывалось. Но Николас рассказал мне. Но почему?
Николас шумно вдохнул.
-Что это значит?
А значило это, что я навязчиво вспоминала всё случившееся со мной. Причем, мои эмоции в момент этого воссоздания превышали те, что я чувствовала в сам момент унижения, предательства. Я уничтожала все вещи, напоминающие мне о предателях. Ломала подарки Вики, сжигала совместные фотографии. Мне снились кошмары, в которых я раз за разом переживала все издевательства. Я просто сходила с ума. Это-то и привело меня к обрыву. Потребность освободиться.
-Это неважно.
-Это не ответ.
-Я не сильна в разборе диагнозов, - соврала я.
Конечно, я знала всё о своем диагнозе. Я прочитала кучу психологических трудов. Но сама справиться с этим недугом не могла.
-Почему ты захотел узнать это сейчас?
-Лучше поздно, чем никогда.
-Могло быть слишком поздно, - сказала я вслух то, о чем думала.
Он моментально встал передо мной.
-Что это значит? – его глаза загорелись.
-Ничего, - бросила я.
-Об этом же говорила твоя подруга сегодня утром, - сказал он скорее себе, чем мне. – Почему могло быть позже?
Он напирал на меня. Нет, руками Николас не трогал меня. Но его голос, глаза создавали напряжение внутри меня. Он пытался заглянуть мне в душу.
Я зажмурилась.
-Где ты была весь месяц?
Он оказался еще ближе. Я прижалась к перилам.
-Я не… я…
-Скажи мне, - давил на меня Николас. – Где ты была целый месяц? Я уже думал, что ты либо уехала, либо ….
Николас замолчал, но я поняла, что он хотел сказать. Это слово повисло в воздухе между нами.
-Клиника Святого Георгия.
Мне было трудно дышать. Почему Николас возвращает меня в тот кошмар? Почему хочет узнать это?
-Почему? – выдохнула я. – Почему ты сделал это?!
Я оторвалась от перил, шагнула вперед. Теперь я напирала на него. Но, казалось, что Николас не слышал моего вопроса. Он о чём-то задумался.
-Но ведь клиника Святого Георгия – это ….
-Да, я лежала в психбольнице. А где был ты в это время?! Вдоволь наслаждался моим падением? Гордишься собой?!
Я выплевывала вопрос за вопросом. И с каждым словом, Николас становился всё мрачнее. Он был растерян.
-Это всё было ошибкой. Я не должен был делать это. Прости…
Его голос сорвался. Он закрыл глаза.
Прости? Николас сказал «прости»?
Я не знала, что мне сделать. Хотелось, и засмеяться, и заплакать. Этого момента я ждала эти два ужасных года. Как он мог так просто сказать это слово?! Я зарычала от гнева, что зарождался у меня внутри.
-Прости?! – я сжала зубы.
Я не хотела больше находиться рядом. Мне нужно было остыть. Я обошла его, сжала ручку двери, но остановилась, услышав Николаса.