-Если ты не перестанешь, то мистер Палмер заберет телек и DVD. И к тому же, Сэм и Дин постоянно сдыхают и оживают. Я уже не говорю, сколько раз помирал Кастиэль. И, посмотри, на дворе тринадцатый сезон. А ты смотришь и радуешься.
-Но Дин – такой красавчик, - Яна хлопнула в ладоши и расплылась в улыбке.
-Ага, а Деймон – нет?
-Ну, он тоже. Хотя, слишком слащавый!
-Ты – невозможна! – засмеялась я.
Я, конечно, возмущалась, но очень радовалась. Пусть лучше возмущается, критикует. Пусть делает все, что угодно, лишь бы не плакала и не грустила.
О Маркусе мы больше не говорили. Яна упорно старалась делать вид, что всё прекрасно, что она не парится по поводу его исчезновения. Но я видела, как ей нелегко. Маркус так и не появился ни в школе, ни в больнице. Никто не знал ни «где он», ни «почему пропал».
Николас продолжал ходить за мной по пятам. Я даже привыкать стала, что он всегда рядом. Так странно, но так приятно. Временами Николас подходил ко мне слишком близко, прижимался, касался меня. Иногда мне казалось, что он затеял со мной какую-то сексуальную игру. Ну, знаете, типа «настолько хватит моего терпения». Каждое его прикосновение пробирало до самого нутра. Но я стойко сопротивлялась, не подавая вида. Хотя, с каждым разом это становилось все труднее.
Он был как магнит для меня. Его глаза, губы, волосы, дыхание, тело, запах, – все это притягивало к нему. И было бы легче отказаться от Николаса, если бы он оставался самодовольным, грубым, агрессивным и ненавидящим меня. Но Николас вел себя по-другому. Был очень внимателен и заботлив.
Я постоянно задавала себе один и тот же вопрос. Почему сейчас? Почему он не был таким два года назад? И ответить не могла. И Николас молчал.
-Как продвигаются ваши отношения?
Сегодня четверг. Мистер Палмер обещал выписать Яну через пару дней. Она уже была на старте. Только дай знак, и она рванет из больницы со скоростью пули.
-Никак, - ответила я, закрывая учебник по химии.
-Вы не…?
-Нет, - я даже не дала ей договорить.
И неважно, что именно хотела узнать Яна. Нет на все. Мы не целовались, не обнимались, не занимались любовью. Ничего.
-Мы просто вежливо общаемся.
-Ага, конечно, - на лице Яны появилась улыбка маньяка.
-Что?
-Николас смотрит на тебя взглядом трахну-в-любое-время-в-любом-месте-в-любой-позе. А ты говоришь мне про общение.
Я закатила глаза.
-Я не знаю, смогу ли перешагнуть через все.
-А как же та фигня про доверие, прощение, принятие?
Да, так говорил мистер Дик.
-Говорить об этом намного легче, чем выполнить. Я не знаю, что должно произойти, чтобы я смогла принять все это.
-Он знает?
-Да, я говорила ему много раз.
Последний раз такой разговор состоялся возле больницы сразу после того, как я написала заявления. Прошло уже три недели. Казалось, Николас все понял и больше не пытался давить на меня, просить прощение или что-то подобное.
Нас прервал телефонный звонок. Я не ожидала, поэтому замерла, тупо уставившись на вибрирующий телефон. Мне никто не звонит, кроме Яны. Ни у кого ведь нет моего номера.
-Ответь, - подтолкнула меня Яна.
-Алло, - неуверенно ответила я.
-Привет, Жаки, - Джереми? – Мы можем поговорить?
-Джереми? Откуда ты узнал мой номер?
-Это не так важно, - замялся он.
-Что тебе нужно?
-Послушай, я извиняюсь за то, что произошло в тот вечер. Я просто испугался за свой бизнес. Ты должна понять…
-Я поняла, - перебила я. С чего я вообще должна слушать его нытье? – Ты за этим позвонил?
-Нет. Я хотел спросить – собираешься ли ты возвращаться в бар?
-Что?! Почему я должна собираться?
-Ну, тебе вроде бы нравилось…
-Нет, подожди. То есть, ты хочешь, чтобы я продолжила петь в баре?
-Да, хочу.
-Но как на это отреагируют посетители?
-Они…постоянно спрашивают о тебе, просят вернуть тебя на сцену. И завтра как раз пятница…
-Мне надо подумать.
-Хорошо, я позвоню тебе завтра с утра.
Я нажала на отбой, затем уставилась на потухший экран. Я правильно все поняла? Джереми хочет, чтобы я продолжил петь в его баре? Это что-то из разряда фантастики. Его посетители хотят вновь слушать мое пение. Но разве им не важно, кто на сцене?
Эй, привет, это все еще я – школьный изгой, который к тому же посадил за решетку пять человек.
Я сказала Джереми, что подумаю, но по правде говоря, жутко соскучилась по той сцене. Скорее, не по самой сцене, а по пению. Я давно уже не пела. Это странно для меня. Музыка была моим другом, когда вокруг никого не было. Она помогала мне справляться какое-то время.
-Это был хозяин бара?
-Да, - кивнула я, убирая телефон в сумку. – Он хочет, чтобы я снова начала петь.
-Это же круто! – Яна чуть ли не подпрыгнула.
Её реакция была более бурной, нежели моя. Но это только так кажется. Яна всегда открыто проявляла свои эмоции. Я же замкнута, многое держу в себе. Мне иногда сложно проявлять свои чувства. Но временами я взрываюсь, как бомба, только замедленного действия. Я не знаю, хорошо это или плохо, это просто есть.
Я широко улыбнулась.
-Но он же понимает, что ты больше не собираешься оставаться в тени?
-А смысл? Все ведь итак узнали, кто поет на сцене.
-Да, но, если ты скроешь себя, оставив только свой голос, они смогут сделать вид или убедить себя, что не знают, кто ты.
-Но это же бред!
-Это самовнушение, - покачала головой Яна. – Люди могут закрывать глаза на то, что им не нравится видеть.
-Мне все равно, нравится это им или нет, - твердо сказала я.
-Я, прям, горжусь тобой!
В палате я провела еще пару часов, потом направилась домой.
Утром в пятницу меня подкараулила мама. Она знала, что я не зайду на кухню, поэтому ждала меня у входной двери.
-Завтрак – самый важный прием пищи, - мама не улыбалась. – Почему ты пропускаешь его?
-Я ем, мама.
-Как твоя подруга? Её выписали?
-Еще нет. Но Яне уже легче, если тебя вообще это волнует.
Мама никак не отреагировала. Я давно ее не видела. Мне показалось, что она как-то изменилась.
-Отец сегодня приедет.
-И?
-Ты должна прийти на ужин, Жаклин.
-Нет, у меня дела.
-Жаклин, - голос мамы дрогнул, - ты должна поговорить с отцом.
Я открыла дверь, уже собираясь выйти, но обернулась.
-Мама, он не скажет мне ничего нового. Я прекрасно понимаю, чего вы хотите, но я не буду жить по вашим правилам. Я не такая, как вы. И сегодня у меня дела.
Я выбежала из дома быстрее, чем она что-то сказала в ответ.
Постольку я выходила из дома очень рано, то могла пройти пару остановок, пока меня, наконец, не догонял школьный автобус.
Сегодня я шла полностью погруженная в свои мысли. Я даже не слышала музыку, громыхавшую в наушниках. Что отец хочет мне сказать? Я даже представить себе не могла. Снова собрался читать нотации, или же пытаться воткнуть меня обратно в свои рамки. Может, он хочет поставить мне условия? Я уже давно готова к этому. Если он думает, что шантаж поможет, то глубоко ошибается. Угрожать мне папа сможет только одним – деньгами. Возможно, он захочет лишить меня карточки. Но это не проблема для меня. Мне не нужны их деньги. Лучше остаться ни с чем, чем стать похожей на них.
Я легла на парту, накрыв голову руками. Если сказать по правде, то я готова была биться головой об это металлическое изделие.
-Что-то случилось?
Николас сел рядом за парту. Я подняла голову.
-Что?
-У тебя не очень здоровый вид, - он пристально окидывал меня взглядом.
Ну, нормально я выгляжу. Просто волосы немного спутались от ветра, вокруг глаз синева. Я ведь не очень хорошо спала. Меня разрывало предвкушение выхода на сцену. Мои голосовые связки были наготове. И в тоже время, я очень боялась реакции зала. Что если они все-таки не захотят меня слушать?