-Яна, - выдохнула я, когда услышала ее «алё», - я еду с тобой!
Глава 24. Николас
Она уехала. Не дала мне объяснить все. Рассказать раньше? Как можно сказать человеку, который итак по твоей вине столько пережил, что её отец тот еще выродок. Почему он сообщил об этом только сейчас? Два года молчал и на тебе, выдал.
Я сжал кулаки. Появилась острое желание ударить по чему-нибудь или по кому-нибудь. Можно и по роже её папаши. Я даже боюсь представить, какой реакции ждать от Жаки. Черт, я признался ей в любви, а она ответила, что не верит. А можно ли её в этом обвинить? Конечно, теперь уверен, что я не заслуживаю и капли доверия.
-Пиздец, - выдохнул я, пиная камушек, что лежал на дорожке.
Как сейчас снова вернуть её доверие? Возможно ли это? Нахера я вообще это сделал?! Чертов мститель!
С самого детства я наблюдал, как моя мама напивается до беспамятства, как она блюет после, и как повторяет это все изо дня в день. У меня всегда возникал вопрос «почему она это делает?». Что её не устраивает в нашей жизни. Мы богаты, у неё есть муж и сын. Она может заниматься всем, чем захочет, так, почему же беспробудно бухает?
Чуть больше двух лет назад она, напившись и поскандалив с отцом (они все время ссорились и дрались во время её запоев), села за руль. Она орала что-то типа того, что её никто не любит и не понимает. Я точно не помню. Спустя час отцу позвонили из полиции. Моя мама-алкоголик сбила ребенка на большой скорости.
-Опять надо разгрести дерьмо за твоей мамашей.
Ребенок выжил чудом. НО! Он навсегда останется инвалидом. Я очень надеялся, что вот сейчас она бросит пить, задумается, поймет, что это убивает не только её, но и грозит окружающим. Отец пожизненно будет должен содержать того малыша. Тогда ему было всего десять лет. Он переходил дорогу. Мама не стала тормозить на красный. Вместо тюрьмы она отправилась в реабилитационный центр.
Отец итак все время проводил в Майами. Я знал, что у него целая толпа любовниц. Мамаша все время орала об этом. Я бы тоже, наверно, завел себе любовницу, от которой, по крайней мере, не воняло спиртом, как из больницы. После этого того случая, он вообще перестал приезжать.
За день до того, как я поставил это проклятую печать, маму выписали из лечебницы. И она напилась. Я спустился вниз, посмотреть, жива ли она. Мама сидела в луже из собственной блевотины. Она то ли плакала, то ли скулила, то ли смеялась. Я не смог разобрать.
-О, вот и мой сын, - она посмотрела на меня. – Такой красивый вырос. Что, девки, небось, прям стелются пред тобой, раздвигая ноги?
-Ты пьяна, давай я помогу тебе лечь в постель?
Она засмеялась.
-Тебя же только выписали. Почему ты опять напилась? - я подошел к ней.
В нос ударил запах рготины, я готов был сам блевануть от этой вони.
-Ты тоже думаешь, что самый умный. Думаешь, что все знаешь? Да, они говорили, что у меня может быть счастливая жизнь, если я прекращу пить. Но! Я итак счастлива!
Она снова присосалась к бутылке.
-Хочешь, я расскажу тебе, почему я пью?
Я насторожился. Раньше мама не заходила так далеко. Что это? Она собралась пооткровенничать.
-Ты слышал, что такое «печать позора»?
-Да, - кивнул я. Конечно, я слышал. Все об это знают. Только сейчас в школе нет никого с этой печатью. Уже давно не было.
-В школе один самоуверенный придурок поставил мне печать.
Я аж рот открыл от удивления и шока. На маме стоит печать? Какого хуя?
-Да, я переспала с ним, а наутро проснулась с позором, - она расплакалась. – Они смеялись, тыкали пальцами, называли шлюхой.
Неужели, все, что сейчас происходит из-за долбанной печати? Мама заливает алкоголем то, что не может забыть? Наверное, это было слишком большим испытанием для неё. Её психика не выдержала. И сейчас она пытается убежать от реальности. Туда, где она свободна. Но алкоголь не дает свободу, скорее уж затягивает в болото.
-Кто?! – процедил я. – Кто поставил тебе эту печать?!
-Гарри Томсон, - мама будто выплюнула его имя.
Отец Жаки Томсон?!
– У него сейчас все хорошо. Идеальная жена, дочка-лапочка, а я вот такая…
Я уже не слушал, что она там говорила. В моей голове гудел пчелиный рой.
Жаки. Синеглазая блондинка. Я не так давно заметил её, но она понравилась мне. Она улыбалась так искренне на совместной лабораторной работе. Её глаза будто заглядывали в мою душу. Впервые с момента смерти бабушки, я улыбался. Я смотрел на неё издалека, наблюдал за ней, боясь подойти ближе. А сейчас я узнаю, что её папаша виновен в беспробудном пьянстве мой матери.
Я поднялся в свою комнату, лег на кровать. О Томсонах, и правда, говорят, как об идеальной семье. Отец – глава семейства, у него своя компания в Майами. Мать – добрая, заботливая, хозяйственная. И дочь. Она чиста и невинна. Всегда веселая, доброжелательная. Любимица всего города, отличница. Она росла в любви и ласке.
А я всю свою жизнь смотрел на бухую мать, и на бесконечные ссоры родителей. Им всегда было плевать на меня. Мама никогда не заботилась обо мне. Она никогда не интересовалась, как у меня дела, не заболел ли я. Это за неё делали другие люди: бабушка, няньки, прислуга. Если бы меня вдруг не стало, она бы обрадовалась, ведь больше никто не будет жужжать ей под ухо. Когда я был еще ребенком, то часто плакал, сидя возле неё и просил прекратить эти запойные вечеринки. Она злилась, кричала, затем силком тащила в мою комнату и закрывала меня в ней, чтобы я перестал надоедать ей. Время шло, и я больше не плакал. Просто сам уходил куда-нибудь подальше.
Ненавижу родителей. Ненавижу алкоголь. А теперь еще я ненавижу Гарри Томсона.
Я провел руками по волосам. Так просто я все не оставлю. Моя жизнь такая из-за одного человека. Почему он должен быть счастлив, в то время как я - нет. Он наслаждается своей прекрасной семьей, а я вынужден блуждать в одиночестве. Конечно, я больше не маленький ребенок, что трясся от страха в темноте, захлебываясь слезами, не понимая, почему мама меня не любит. Но воспоминания еще живы. Раны не дают мне спокойно спать. А смотря на бухую, плачущую маму, сердце сжимается, будто загнанное в тиски.
Месть. Моя душа требует мести. Такой, что принесет этому мудаку столько же боли, что перенесла, но не выдержала, мама, что испытываю я.
У этого человека есть только одно больное место – это его семья. А точнее, его, всеми любимая, дочь. Она его гордость. И именно по этой гордости я собираюсь ударить. Мне даже думать не пришлось. Идея сама вплыла в мое сознание.
«Печать позора».
Я поставлю эту печать на его доченьку. Тогда, глядя на её страдания, ему будет плохо. А мне станет легче.
Заманить её в мои сети оказалось проще простого. Я нравился ей. Это было видно.
И вот оно свершилось.
Месть. Я отомстил.
Должно было стать легче.
Но не стало.
Мама продолжала пьянствовать. Отец не появлялся дома. Я все ждал реакции Гарри, но ее не последовало. Какого черта? Разве он не должен прийти ко мне, поорать? Набить морду? Подать в суд? Сделать хоть что-нибудь?
Но время шло. Я не интересовался происходящим с Жаки. Она из всеобщей любимицы превратилась в изгоя. Все шло по плану. Я видел, что Жаки все больше замыкается в себе. От неё отказалась её подруга. Эти девчонки были неразлучны когда-то, но сейчас Вики переметнулась на другую сторону. Сам я не собирался заниматься этой травлей. Я передал эту возможность Саре.
Блять, я же знал, что она наркоманка и у неё не все в порядке с головой.
С каждым днем Жаки все больше вязла в этом болоте. Я видел, что её глаза тускнели. Она начала шарахаться от каждого звука, вздрагивала, плакала, ходила бледная, как смерть. А потом вообще пропала на месяц. Никто не знал, где она.
И вот тут мне стало реально страшно. И тот страх, что я испытывал в детстве, враз померк. Я ждал. Ждал новостей. Хоть каких-нибудь. Я знал, что поздно беспокоиться, что не имею права беспокоиться. Я же все это начал.
Разве я не этого хотел?