К чему её приведет моя месть? Она может запить так же, как моя мама. А что если у неё тоже будет семья, ребенок, и она будет вести себя как моя мать. И где-то в темном углу он будет так же плакать и спрашивать себя «за что?».
Или еще хуже. Что если Жаки умрет. Может, она уже мертва?
Черт, я бил стены, рожи всяких мудаков. Я крушил все, что было можно и нельзя. Остановить меня мог только один человек – Марк.
-Что ты творишь, идиот?! – кричал он на меня.
Марк редко кричал. Только если его очень разозлить. Что я и делал практически ежедневно.
-Зачем ты это вообще сделал?! Зачем поставил ей эту долбанную печать?!
Я не отвечал. Что я мог сказать? «Я хуевый мститель»?
-Мог бы просто трахать эту девчонку, и все были бы счастливы! И ты, и эта блондинка!
Дни шли за днями. Неделя. Ещё одна. Я ходил в школу только чтобы узнать, не появилась ли она, или новости о ней. Но все молчали. Казалось, даже начали забывать, что она существовала. Возможно, это и к лучшему. Внутри я хотел, чтобы все это прекратилось, но не пытался остановить все это.
Когда Жаки появилась в школе, я думал, что умру от радости и облегчения. Она скользила по коридорам, притворяясь приведением. Но Сара все равно её заметила. Жаки одевалась, как самый настоящий изгой. Темные джинсы. Мешковатые толстовки с капюшонами, причем всегда скрывающим её волосы. Я не понимал, зачем она это делает. Но наверняка причины были. И то, что произошло дальше, дало мне ответ на этот вопрос.
-О, Ник, - запищала она своим противным голосом. Сара считала, что имеет полное право касаться меня. Зря. Она коснулась губами моей щеки. Меня аж затошнило.
Чёрт, вот сучка.
Я никогда не был с Сарой. Она меня не привлекала. Слишком много силикона, слишком мало живого. Это просто кукла, пустышка. Конечно, для секса нужна просто её оболочка, но даже к ней было мерзко прикасаться.
-Ник, смотри, кто объявился, - Сара показывает на Жаки своим длинным пальцем. – Как отдохнула? Куда ты там ездила?
Жаки молчит. Она упрямо сжимает губы. Я смотрю на неё, очень стараясь скрыть радость от того, что вижу её. Она тоже смотрит на меня. Мы встречаемся глазами, но только на миллисекунду. Я вижу боль в её глазах и сжимаю кулаки, борясь с желанием увести её отсюда.
С каких это пор? Что изменилось? Она все та же Жаклин Томсон. Его дочь.
Грег, та еще сволочь, подходит к ней сзади. Он резко срывает капюшон с ее головы. И толкает вперед. Она падает на колени перед нами. Я сжимаю зубы так, что сводит челюсть. Её волосы рассыпаются по спине. Они уже не так блестят, как раньше, но все равно могут вызвать зависть всех девушек нашей школы.
-Надо же! – вскрикивает Сара. – Я думала, что достаточно подрезала их тебе. А оказывается, надо было лучше стараться. Ник, как думаешь, может вообще побрить ей голову налысо?
Что?! Обрезать её волосы?! Вот почему она пытается скрыть их. Или просто не привлекает к ним внимание. Мне всегда нравились её волосы. Они удивительно густые и длинные, а на ощупь, как перышко.
Все засмеялись. Но мне не смешно, так же, как и Маркусу.
Жаки, возможно, никогда в жизни не стригла свои волосы. Благодаря им и огромным глазам, она выглядит, как ангел.
Жаки опустила голову. Сейчас она напоминала страуса, который прячет голову в песок. И если бы здесь где-нибудь был песок, она бы вся в него спряталась. На её глазах выступают слезы.
Мне надо уйти отсюда. Туда, где у меня не возникнет желание защитить её.
Она трогает свои колени, поднимает руки. Кровь.
Черт, я сжимаю руки еще сильнее. Казалось, я вцепился в рюкзак мертвой хваткой. Мое сердце стучит, как ненормальное. Я пытаюсь вдохнуть, но легкие будто парализовало.
Я не должен так реагировать!
Грег кидает в неё сигарету.
-На, покури, полегчает.
-Маркус, - говорю я, сквозь зубы, быстро разворачиваясь, - пойдем.
Я пришел домой. Из гостиной послышался непонятный шум. Когда я уходил, дома никого не было. Я двигался на неразборчивые звуки. И, чем ближе подходил, тем отчетливее слышал звон стекла и пьяное бормотание мамы.
Вот, блять, её же опять только что закодировали!
-Мама, - говорю я.
-Ааааа, - тянет она, - это мой сын. Привет.
И это все?
-Ты опять пьешь? – спрашиваю я очевидный факт.
Она смеётся.
-У меня есть причины, - мама икает.
-Да, я знаю, ты рассказывала. Печать позора…
-А причем здесь она? – мама округляет глаза, очень удивляясь.
-Два года назад ты сказала, что из-за этого пьешь! – я даже прикрикнул.
Она засмеялась. Я опешил.
-Это фигня! – мама снова делает глоток. – Ну, подумаешь, печать. Я же и правда была той еще шалавой! И мне это нравилось! Я люблю секс! Ну, посмеялись она надо мной пару раз, пообзывали. И на этом все.
-Что?!
Я в шоке стоял и смотрел на нее. Она, что, умом тронулась?! Не знаю, что было противнее слышать. Что моя мама шлюха и не скрывает этого? Или что она обманула меня в прошлый раз, сказав, что именно печать – причина её запоев?
-Во всем виноват твой папаша! Это он довел меня до такого состояния! Этот козел постоянно гулял! Он трахает все, что движется, а мне не разрешает! Я знаю всех его любовниц! Все их имена, где и когда он с ними!
Она истерически смеется, и тут же плачет. Отец? На этот раз виновен он. Я закинул голову назад, закрывая глаза и пытаясь заглушить рев, что пытается вырваться из груди.
-А я тоже хочу секса! Хочу жить в свое удовольствие!
Я вытаскиваю телефон из кармана, набираю номер. Меня всего трясет.
-Алло, папа, ищи новую лечебницу.
Мой голос дрожит. Я выбегаю из дома, сажусь в свою машину.
Я не знаю, что делать дальше. Весь мой мир снова перевернулся. В моей голове мелькают картины. Вот, Жаки смотрит на меня молящими глазами под вспышками фотокамер. Вот, срывает со стены свои фотографии, плачет. Вот, падает на колени, кровь. Вот, Грег срывает с неё платье. Огромный шрам на её животе. Избиение.
Её кровь. Её слёзы. Её боль.
Моя месть раскололась на мелкие осколки, так же как и моё сердце. Говорят, что месть – это блюдо, которое подают холодным. Пожалуйста, кушать подано, приятного аппетита.
Я ударил кулаком по рулю. Впервые за долгие годы я вновь чувствую себя маленьким мальчиком, которому страшно.
Блять, как я мог поверить этой женщине, что зовется моей матерью?! Вот же недоумок!
Два года назад я ухватился за эту соломинку, думая, что так облегчу свои детские обиды. Я должен был злиться на своих родителей, а не перекладывать всю вину на других людей! Но сейчас поздно трусами махать. Я растоптал Жаки. Маленького ангела. Я провел её через все круги ада. И теперь мне самому придется гореть в адском пламени под названием сожаление, раскаяние, когда ты понимаешь свои ошибки, а изменить их не можешь.
Я посмотрел на подвеску, что висит на груди, зло усмехнулся.
«Подумав - решайся, РЕШИВШИСЬ - НЕ ДУМАЙ!»
Первым порывом было выбросить её нахер. Я решился, не подумав хорошенько. Цена моих решений слишком велика. Я испоганил жизнь девушки, которая точно ни в чем не виновата, и даже не подозревает, за что с ней так.
В том, что мама пьет, по её мнению, виноваты все, кроме неё. Два года назад она винила Гарри Томсона, сейчас моего отца. Но никак не себя. Нет, конечно. Сложно признать, что дело в тебе.
Моя мамаша была шалавой в школе. Выйдя замуж, родив ребенка, она ограничила себя рамками, что душат её. Невозможность и дальше гулять и спать со всеми подряд выливается в пристрастье к алкоголю. Будучи пьяной, она чувствует себя свободной. Я не знаю, в каких тисках держит её отец, мне пофиг, но бутылку даже он не может выдернуть из её рук.
-Жаклин, - выдыхаю я в пустоту.
Да и чем я лучше? Я тоже решил перекинуть свою боль на другого человека. Вместо того, чтобы принять, что моя семья – это бермудский треугольник, а родители – эгоисты, думающие только о себе. Я перенес всю вину на чужого человека. И что еще хуже, из-за этого больше всего пострадал абсолютно невиновный и невинный человек.