– Давай лучше я вам медовый месяц оплачу?
– Михаил Владимирович, ну я вас очень прошу. Вы не пожалеете, обещаю! Всего лишь снять запрет с этого решения, для меня это – вопрос финансового благополучия. С какой семьей Яровых вы бы хотели породниться? С семьей хорошего достатка, каким мы сейчас обладаем, или с семьей, с которой считаются ранги?
– Слушай, Вячеслав…
Вишневский выдохнул и некоторое время молчал.
– Хрен с тобой! Но давай сразу договоримся – это последнее, о чем ты меня просишь! Потому что я начинаю думать… короче…
– Спасибо вам огромное, Михаил Владимирович! Обещаю, наступит день, и вы будете гордиться решениями наших дедов об объединения наших семей. Я вам обещаю! И ещё, я обещаю сделать вашу дочь самой счастливой женщиной в мире! Спасибо! Спасибо огромное!
– Всё, Вячеслав, пока.
– До свидания, Михаил Владимирович! Хорошего вам вечера!
Вячеслав положил трубку, бросил телефон на стол, залпом осушил бокал.
Вот это поворот. Роберт и сам не понял, как оказался на ногах. Вот уже несколько минут он неподвижно стоял и впитывал каждое слово из уст босса. Вот тебе и Вячеслав Яровой. Часто истеричный, вспыльчивый, безалаберный, недальновидный, но в то же время хитрый и изворотливый.
– Ну? – Вячеслав посмотрел на Роберта.
– Чисто сработано, босс.
Вячеслав заулыбался. Он любил, когда Роберт зовет его боссом. В эти моменты он чувствовал, свое превосходство. Отбившийся от рук Роберт тем самым признавал своё подчинение.
Роберт про связь с СИБом даже не подумал, а ведь ответ лежал на поверхности. Вячеслав нашел способ столкнуть столь важное дело с мертвой точки, при этом не привлекая внимания к персоне Ярового Никиты. В противном случае у людей бы появились вопросы. На кой черт тебе сдался этот мальчишка? Зачем тебе его убивать? Информаторы и прочие ищейки сунули бы свои носы и вполне вероятно докопались бы до истинны, а так получалось всё шито-крыто. Вячеслав преследовал интересы бизнеса, а парнишка в этой игре становился просто разменной монетой и козлом отпущения.
… … …
Ночью я почти не спал. Думал о Диане. Влюбляться сейчас было совсем не с руки, но чертов мозг круг за кругом воспроизводил мысли то о ней, то а нашем разговоре, то о криках и стонах. С этим нужно было что-то делать. Но ничего лучше, чем пролежать до четырех утра, глядя в потолок, я не придумал.
Обычно Шумякин приходил на работу раньше остальных, поэтому я решил наведаться к нему ещё до восьми. Скинуть груз с плеч, так сказать. Предупредить, что я расскажу о нашей маленькой тайне Диане.
Несмотря на всю осторожность и документы с грифами не просто «секретно», а «супер, блин, пупер секретно, сунешь свою морду – выколем глаза», кабинет Шумякина часто оставался открытым. Я попал в пустую приемную, а оттуда, постучав и не получив ответа, – в кабинет Шумякина.
Вот те привет. Сгорбившись над бумагами за столом, в кабинете находился Курочкин. Увидев меня, он захлопнул папку, выпрямился, поставил руки на пояс:
– Тебе чего? – спросил Курочкин.
– Мне бы Шумякина, – я осмотрел кабинет. – Ты за него?
– Нет.
Курочкин нервничал. Не знал куда деть руки, то совал их в карманы, то ставил на пояс, то поправлял разбросанные бумаги на столе.
– А ты чего делаешь?
– Да так, – он махнул рукой, сунул папку в середину горки ей подобных. – Меня Сергей Николаевич попросил посмотреть кое-что.
– Ясно. А он где сам?
– Выскочил ненадолго, – Курочкин почесал шею. – Ну, я пойду.
– Да ладно, смотри что надо. Я там подожду.
– Нет-нет, я уже закончил! – Курочкин пододвинул стул, поправил клавиатуру, выбежал из кабинета.
Размышляя над тем, стоит ли рассказать об этом Шумякину, или оставить всё как есть и не совать свой нос куда не просят, я подошел к окну. Дверь открылась, хрустнула, ударившись об ограничитель, в кабинет влетел Шумякин. Красный с раздувшимися венами на лбу.
– Ты тут?! Отлично! – сказал он и побежал к столу взять телефон.
– Доброе утро, товарищ подполковник.
– Садись! – он показал на кресло у своего стола.
– Спасибо.
Шумякин скину куртку, расстегнул сразу три пуговицы на рубашке. Под мышками у него отпечатались мокрые круги, глаза бегали из стороны в сторону.
– Похоже, у вас что-то случилось, – сказал я и сел в кресло. – Я тогда быстро кое-что скажу и оставлю вас в покое.