Перед Магридом Великим вновь стояла девушка-воин с короткими, дерзко обрезанными волосами, обутая в сапоги, одетая в вызывающие брюки и расшитый золотом дублет.
— Я завидую тебе, мой маршал. И почему тебе всегда достаются самые красивые женщины? — возвращая Оливию Касселю, выразительно пробасил Магрид.
Герцог тревожно посмотрел в лицо убийственно-спокойной супруги, а затем перевел подозрительный взгляд на излишне любезного царя.
— А почему никто не танцует? Танцуйте! — подтолкнув Касса и Оливию в круг, Магрид вскинул вверх руку, щелкнув пальцами.
Зал утонул во вспышке света, а затем на пол стали осыпаться золотые искры…
Оливия оглянулась по сторонам, не зная как реагировать, и в этот миг рука
Ястреба осторожно опустилась ей на талию, настойчиво притянув к сильному мужскому телу. Она успела только широко распахнуть глаза, когда у их с супругом ног стал закручиваться огненный вихрь.
По залу пронесся громкий восторженный ропот, вверх взмыли тысячи пылающих мотыльков, рассыпались огненными брызгами и точками, мягко упали на плечи девушки, превратив мужскую одежду в роскошное золотое блио, сияющее подобно восходящему солнцу. В этот миг Оливия и была похожа на солнце — яркое, огненно-жаркое, невыразимо прекрасное. Шелковистая корона волос причудливыми волнами улеглась на ее голове, выгодно оттеняя безупречную матово-белую кожу. В тончайшей золотой диадеме полыхающими искорками засверкали бериллы, пустив по лицу Касса радужные блики. Он неуловимо прогнулся назад и с первым аккордом зазвучавшей мелодии увлек не успевшую опомниться Оливию за собой следом.
Все вокруг вмиг расплылось, стало нечетким, блеклым, смазанным. Откуда-то сверху послышалась нежная музыка, заполняющая собой пространство, рисующая в воздухе тонкие затейливые кружева. Ли видела только сияющие, как изумруды, глаза ведущего ее в танце мужчины, и в них собственное отражение: ослепительно-красивое, нежное, хрупкое, утонченное. Какая-то другая женщина гнулась ивовой лозой в сильных и уверенных руках неприступного нелюдя, парила легкокрылой птицей над паркетом, едва касаясь его носочками золотых туфелек, растворялась в льющейся на нее со всех сторон мелодии. И те, кто смотрел со стороны на движущихся по залу герцога и герцогиню, могли поклясться, что никогда в жизни не видели ничего подобного: пол под ногами супругов бесшумно растрескивался извилистыми прожилками, из которых растекалось жидкое пламя, превращающееся в пылающую траву и цветы. Тонкие ручейки пламени опутывали тела мужчины и женщины, делая их похожими на танцующую душу огня.
Мелодия стала затихать, скрипки, испустив легкий протяжный вздох, послушно уснули в руках музыкантов, но сотворенное ими волшебство еще витало в воздухе светлым переливом серебристого эха, шорохом шагов и мелодичным звоном хрустальных канделябров.
Касс отступил от Оливии на шаг и, склонив перед ней голову, мягко пророкотал:
— Ты великолепно танцуешь. Никогда бы не подумал.
Ли опустила глаза, не зная, что ответить Ястребу. Ее душа была в смятении. Она и представить себе не могла, что первый бал в ее жизни будет именно таким. Да она вообще не думала о том, что в ее жизни когда-нибудь будет настоящий бал! Она давно отказалась от той, прошлой жизни, в которой она была благородной шейной, счастливой невестой и просто нежной девушкой. Теперь она была охотницей: смелой, ловкой, резкой, и в этой новой жизни мастрима не было места роскошным нарядам, изящным танцам и красивым реверансам. Поэтому то, что происходило с ней сейчас, казалось волшебным сном, ожившей сказкой, и Ли никак не могла понять, каким образом ей удалось в нее попасть.
— Вы позволите пригласить вас на танец, герцогиня? — рядом с Оливией раздался незнакомый голос, и она, подняв голову, удивленно посмотрела в лицо герцога. Он глядел куда-то за ей плечо, и его пылающий холодным огнем взгляд не предвещал задавшему вопрос ничего хорошего. На скулах Ястреба заиграли желваки, и Ли показалось, что воздух зазвенел и подернулся ледяной изморозью. Резко обернувшись, девушка обнаружила быстро стекающихся к ней со всех сторон мужчин, а спустя мгновенье возле нее стояла целая очередь высокородных оллингов, пытающихся оспорить свое право танцевать с ней следующий танец.
— Герцогиня Оттон обещала этот танец мне! — мягкий, бархатный голос пронесся сквозь толпу разряженных вельмож и отозвался в сердце Оливии, будоражащей волной почти забытых воспоминаний.
Мужчины медленно расступились, пропуская вперед светлого Владыку Ноэринна, от белых одежд которого лилось яркое серебристое сияние.