Выбрать главу

Обморок выдался не слишком глубокий и совсем уж недолгий, Бесс позволить себе не могла отключиться надолго, когда вокруг столько невероятных фактов! К тому же девочка собиралась стать журналистом, специализирующимся на “горячих” темах, и была не робкого десятка. Но открывать глаза не торопилась. По крайней мере, до тех пор, пока не убедилась, что есть ее заживо в лучших традициях голливудской “Анаконды” не собираются. А заодно решила сперва вслушаться в курс дела.

– …А потом доказывай, что не били ее по башке злобные оборотни, а сама грохнулась! – приятный шелковый голос совершенно не подходил этому жуткому чудовищу. Более того, где-то Бесс уже абсолютно точно слышала эти интонации! Но сосредоточиться помешало куда более хорошо знакомое хихиканье Ирмы:

– Вот что я называю “производить потрясающее впечатление”! Неважно, что потрясено: психика или чувство прекрасного – но девчонки скопычеваются неизменно!

– С-с-заткнись! Нет такого слова “скопычеваются”, и вообще… а ты, крыска, хватит изображать обморок!

Досадливо вздохнув, Бесс открыла глаза и огляделась. Если бы не вполне реальное чудовище в непосредственной близости, она решила бы, что все присутствующие собрались на какой-то непонятный карнавал. Элион – Элион-то откуда вообще взялась, она несколько лет назад уехала из города?! – одетая в какое-то белое с золотым шитьем одеяние, наверное, крайне элегантно выглядящее на вешалке, но на невзрачной девчонке, не особенно изменившейся почти за четыре года после «исчезновения», смотревшееся гибридом савана со смирительной рубашкой. Блекло-русые волосы, привычно заплетенные в растрепанные косички, правда, заметно прибавившие и в длине и в объемности, венчал серебряный обруч с крупным фиолетовым камнем. Корнелия напоминала одну из тех ненормальных, что в день Летнего Солнцестояния собираются на Стоунхендже, подражая древним кельтам, а на Ирме – узкое облегающее платье, совершенно не годящееся для, политкорректно выражаясь, девушки, склонной к полноте!

– Корнелия, что с твоими волосами? Вот уж не ожидала такой глупости от натуральной блондинки – краситься в какой-то вульгарный лягушачий цвет. После этого кто-то еще будет уверять, что у тебя чувство стиля лучше всех в школе! Это никто пока не знает, какой свинарник творится у тебя дома! А Лили еще заявляет, будто вас всех похитили инопланетяне и подменили клонами! Тебя, Ирма, это тоже касается…да, кстати, тебе же никто из твоих подружек не соизволил сказать, что узкие платья с твоей фигурой противопоказаны! Да еще блестки! Одежда должна скрывать недостатки, а не выпячивать! Элион…

– Тихо, – одетый в черное молодой мужчина с потрясающе красивыми серебристо-пепельными волосами поднял руку и начертил в воздухе какой-то знак. Треугольное лицо с острым подбородком и большими миндалевидными глазами показалось знакомым. Бесс хотела что-то на этот счет спросить, но неожиданно обнаружила, что у нее пропал голос, и испуганно схватилась рукой за горло. – в качестве крысы эта юная леди была мне более симпатична. Как же утомительно общаться с дневной публикой, им до всего есть дело.

– Дневной публикой? – переспросила Элион, поднимая свои глазищи. Бесс вздрогнула: вот кого ей напомнил этот странный тип! Глаза, лицо, серые волосы…Если брать отдельные детали внешности – сходство несомненное, но, если в целом – ничего общего. В общем-то для Грампер не было новостью, что манера держаться и характер влияют на внешность не меньше, чем природные черты, но до такой степени…

– Ну да, – неохотно кивнул незнакомец. – мне, как типичному Темному, трудно понять, как можно глубоко интересоваться чьей-то жизнью и чьими-то делами, кроме собственных. В городе обо мне регулярно запускали новые порции сплетен, первое время бесило… У нашей матушки фрейлина была, Сара-Рокель, ее все Сорокой за глаза звали. Из “честных” сплетников, ну, ни слова правды не скроет, но от себя добавит таких подробностей, что слушаешь и поражаешься…

Пожалуй, помолчать какое-то время было не самой худшей идеей. Бесс внимательно слушала. “Нашей матушки”, гм! Родителей Элион главная сплетница Хиттерфилда прекрасно знала, кстати, на них-то дочка не была похожа ни капельки!

– В общем, прошу прощения за некрасивые подробности, но я приказал вырвать этой фрейлине язык. Между прочим, это было чуть ли не единственное из моих деяний, за которое очень многие были мне искренне благодарны. И что же? Уже через полгода она сплетничала азбукой Морзе! Я уже молчу про горы доносов, которые от нее получали работавшие в столице охранники.

– А что? – змей усмехнулся, заставив Бесс поежиться. – Ничего так доносы, с литературной жилкой, вот тот, например: “Охотник Фрост намедни нетрезв был, не то, чтобы в стельку, однако же с носорогом целоваться лез…”

– Седрик, хоть ты помолчи.

– Да уж, сходство присутствует. Только у нас таких “сорок” в школе две, – задумчиво согласилась Корнелия. – князь, научите меня, а!

– Чему?

– Ну, этому, – первая школьная красавица попыталась воспроизвести странный жест. – чтобы Грампер молчали!

Князь тихо рассмеялся.

– У этих чар недолгий эффект, иначе зачем мне было бы отрезать языки? Вопреки всё тем же слухам, я садистских наклонностей не имею. И вообще… а больше тебя ничему не научить, Стражница? – голос прямо-таки излучал сарказм.

– Трудно сказать, – мрачно ответила Корнелия. – если Лили намерена продолжать в том же духе… Ч-черт! Вернусь домой – все уши оборву! Это же надо было придумать: устраивать для Грамперши экскурсию по моей комнате, да еще болтать этот вздор, про пришельцев и клоны! ГРАМПЕР!!! Чтобы через пол дня каждая собака в Хиттерфилде знала!

– Успокойтесь, Корнелия. Только землетрясения баллов на восемь нам тут сейчас не хватало! Это формулу счастья алхимики до сих пор безуспешно ищут, а формулы несчастья всем хорошо знакомы. Они, как правило, ходячие.

Элион со странным выражением уставилась в чашку, словно пыталась увидеть тайны Вселенной в кофейной гуще, и негромко спросила:

– Ты не мог бы пояснить, что хочешь этим сказать, ты…ты… третьесортный злодей-неудачник!

Серебристо-серые глаза князя стали еще больше. Потом он коснулся кончиками пальцев своего лба и, судя по преувеличенно-спокойному выражению лица, досчитал мысленно до десяти.

– Я, моя дорогая сестричка, всегда говорю именно то, что хочу сказать, не больше и не меньше, – ровным голосом ответил князь. – и вообще… третьесортный-то почему?!

Все офигели. Даже змей. Натурально так офигели минуты на три, не меньше. Потом Ирма придушенно захихикала, и взоры присутствующих обратились к ней.

– Против…г-х-х… остальных характеристик, вы, кажется, не возражаете?

– На данном этапе от них бессмысленно было бы открещиваться. Я не понял, какие основания…

– Извини, – снова уставившись в чашку, процедила Элион. – это я просто для обидности добавила. Почему ты думаешь, что оскорбления должны иметь какой-то смысл?

– Потому что иначе они бессмысленны. Ладно, давайте, что ли, послушаем нашу крыску! – он щелкнул пальцами. – Такое ощущение, будто мой замок начали рекламировать в туристических листовках! Ну-с, юная леди?

– Я, – неуверенно пискнула Бесс, убеждаясь в возвращении голоса. – я принесла Корнелии темы для докладов, а Лили начала рассказывать: инопланетяне, клоны… Я просто вышла на балкон и оказалась здесь.

– После чего сунула нос в зелье Истинной Сущности, которое я забыл на столе в лаборатории.

– Ну-у… я просто хотела взглянуть.

– Любопытной Варваре на базаре нос оторвали, – прокомментировал ситуацию змей. – а я и не знал, что это зелье на людей действует.

– Зелье Истинной Сущности, – князь снова нарисовал в воздухе какую-то сложную фигуру, после чего в руке появился печально знакомый флакончик с порошком. – предназначено для оборотней, как раз на случай, если заклинит в каком-нибудь обличье, но на людей действует. Весьма странным, надо сказать, образом.

Встав с кресла, он высыпал на ладонь немного порошка и подбросил вверх. Искрящееся облако окутало стройную фигуру князя целиком, когда оно рассеялось, Бесс увидела крупного серебристо-белого волка просто потрясающей красоты. Холодные серые глаза зверя изучали присутствующих с ненамного большим интересом, чем какие-нибудь облака в вышине, однако стать объектом более пристального внимания крупного хищника никого не грело, так что Бесс против высокомерия волка не возражала. Отчего-то совершенно не испугавшийся черный кот Корнелии удивленно насторожил уши. Волк чуть повел в его сторону головой, встряхнулся, снова подняв облако искрящейся пыли… и исчез. Князь стоял на прежнем месте, скрестив руки, словно и не шевелился. В кино превращение человека в волка и обратно выглядит совершенно иначе!