Следует отметить, что «Аполлон», как и «Золотое руно», обладал значительной внежурнальной активностью: при нем существовало Общество ревнителей художественного слова, организовывались многочисленные выставки живописи и графики, концерты, выпускались разного рода издания, как литературные (уже упоминавшийся альманах), так и искусствоведческие[89].
С прекращением «Весов» и «Золотого руна», изменением ориентации «Аполлона» на Вяч. Иванова, идеи которого разделялись далеко не всеми, для желавших отстаивать идеи высокого символизма практически не оставалось печатного органа. На краткое время им стал журнал «ТРУДЫ И ДНИ: Двухмесячник издательства „Мусагет“». Уже в 1907 г. Э. К. Метнер задумывает журнал «Мусагет» (издательство тогда должно было называться «Культура»), планы которого несколько конкретизируются в 1909 г., когда прекращаются «Весы». Однако реальные очертания проект обрел лишь в конце 1911 – начале 1912, когда уже существовало издательство «Мусагет» с реальными финансовыми возможностями. С самого начала журнал предполагался как орган весьма замкнутого круга писателей, в первую очередь Белого, Блока и Вяч. Иванова, причем он мыслился как своеобразный журнальный эксперимент: «Желательны афоризмы, схемы бесед, записи на полях книги, дневник современной души»[90]. Однако усилиями прежде всего Белого в проект уже при подготовке первого номера были втянуты новые авторы, что с самого начала разрушило предполагавшееся единство позиции[91].
По первоначальному замыслу, сформулированному Вяч. Ивановым[92] в предисловии «От редакции», «первое, специальное назначение журнала – способствовать раскрытию и утверждению принципов подлинного символизма в области художественного творчества» (Труды и дни. 1912. № 1. С. 1). Этот «подлинный символизм» определялся прежде всего концепциями самого Иванова (в первом номере журнала были опубликованы его «Мысли о символизме») и Андрея Белого (наиболее регулярного сотрудника). В связи с этим русский и западноевропейский символизм как конкретное историческое образование рассматривался лишь в качестве эпизода мировой культуры. Однако столь широкое представление разделялось далеко не всеми даже прежними союзниками, что привело к эзотеричности журнала, а впоследствии и к расхождению между его авторами. Антропософские увлечения Белого и (на некоторое время) Эллиса решительно отвергались Метнером и лишь отчасти поддерживались Ивановым, Блоку была совершенно чужда кружковая замкнутость (поэтому его сотрудничество ограничилось статьей «От Ибсена к Стриндбергу»), предполагавшееся ограниченное сотрудничество Брюсова не состоялось. «Труды и дни» оказались практически без именитых сотрудников и их материалов, что заставило Метнера фактически прекратить журнал после 1912 г. (за этот год вышло 6 номеров, причем один – сдвоенный) и ограничиться выпуском непериодических сборников под тем же заглавием (один сдвоенный в 1913, два – в 1914–1916 гг.). Если в 1912 г. «Труды и дни» еще хоть каким-то образом были связаны с литературной реальностью современности (журнал не печатал художественных произведений, а собственно критический отдел был подчинен рассмотрению общих проблем искусства), то в последние годы они превратились в сугубо научное и мало кому интересное издание, не только печатавшее «своих» (преимущественно молодых писателей, связанных с «Мусагетом», – С. П. Боброва, А. А. Сидорова, С. Н. Дурылина, Н. П. Киселева), но и читавшееся лишь «своими». В позднейших воспоминаниях Белый очень резко отозвался о «Трудах и днях»: «… журнал этот – единственный в своем роде пример, как при наличии интересных сотрудников можно превратить их лишь в писак: по обязанности»[93]. Сколько-нибудь серьезной роли в литературном движении эпохи журнал не сыграл. Своеобразным дополнением «Трудов и дней» в деятельности «Мусагета» был философский ежегодник «Логос»[94].
Параллельно перечисленным основным журналам русского символизма существовал ряд «дополнительных» изданий, недолго просуществовавших, основной костяк авторов которых составляли менее значительные писатели, программа была не столь определенной, они испытывали другие серьезные затруднения, однако все же остались в истории не только символизма, но и русской журналистики начала ХХ века.
Наиболее значительный из них – выходивший в течение года журнал «ПЕРЕВАЛ» (1906–1907, 12 номеров)[95]. После того, как С. А. Соколов, в середине 1906 года, рассорившись с владельцем «Золотого руна» Н. П. Рябушинским, покинул этот журнал, его издательский энтузиазм (напомним, что он был владельцем издательства «Гриф» и выпускал одноименные альманахи) вылился в идею создания собственного журнала. Финансовая слабость самого Соколова понудила его искать мецената, которого он довольно быстро нашел в лице Владимира Линденбаума, молодого поэта, автора единственной книги «Уклоны» (Ярославль, 1905, тираж 100 экземпляров не для продажи), наполненной беззастенчивыми подражаниями Бальмонту (почти никакими биографическими данными о Линденбауме историки литературы не обладают). Основные принципы «Перевала» определялись его подзаголовком: «Журнал свободной мысли». Весьма разнородные политические статьи, доминантой которых являлся анархизм (одним из ведущих сотрудников журнал стал известный анархист А. А. Боровой), были объединены интересом к проблемам революции, что отразилось и в публицистике писателей-символистов («Михаил Александрович Бакунин» А. А. Блока, «Пророки и мстители» М. А. Волошина, «Социал-демократия и религия» Андрея Белого). Однако преимущественное внимание уделялось литературе и литературной критике.
89
Их перечень см.: Книга в России, 1895–1917. С. 246–247. Отметим, что вряд ли издательство «Аполлона» можно отнести к собственно символистским.
90
Из недатированного письма Белого к Вяч. Иванову // РГБ. Ф. 109. Карт. 12. Ед. хр. 29. Л. 44 об.
91
Подробнее см.:
92
Авторство неподписанной статьи установлено А. В. Лавровым. См.:
93
94
Подробнее см.:
95
Роспись содержания журнала см.: