Я снял с себя верхнюю одежду, заново намотал шарф на шею, надел куртку с высоким воротом, а затем зажег ручной фонарь. Посмотрел в зеркало, и остался довольным.
«Если не присматриваться к моему лицу, то фонарь прекрасно маскирует свечение глаз…»
Я вздохнул с облегчением, а затем выполз из комнаты, и спустился на первый этаж, где была общая кухня.
Кухня была пуста, и лишь одинокое свечение камина напоминало, что уже ночь.
Мне потребовалось некоторое время, чтобы найти в тусклом свете холодильник, ибо я больше думал о «излучении» глаз, нежели о вещах вокруг меня, а затем еще пару минут, дабы найти остатки чей-то «свежей еды».
«Наглость, но у нас это практикуется».
Взял несколько тарелок, оставил короткую записку с указанным именем и номером комнаты, а затем поспешно удалился обратно к себе.
«Если бы сейчас кто-кто вышел на кухню, то я бы точно вызвал подозрение… Оде словно луковица, да еще и с фонариков в руках… Бредятина».
Я запер дверь, и принялся за еду.
Во время приема пищи, меня посетила одна мысль. Мысль о моей тупости и невнимательности.
«А что если я светился все это время, пока работал? А что если соседи напротив, видели меня? Видели свет из меня? Твою мать…»
Я выглянул в окно, в ожидании чего-то неизвестного, но увидел лишь падающий снег и задернутые шторы в доме напротив.
Мне нужно быть более осторожным.
Я почувствовал, что меня вновь настигает паническая атака, которая начинала пожирать разум… Страх того, что обо мне узнают — заставлял мое тело дергаться…
А затем…
Затем этот импульс странного спокойствия, который излучался из «возможного» осколка в моей груди — вернул меня, вернул свежесть в голове и убрал страх.
Через два дня буря, наконец, закончилась.
Тучи разошлись, и солнечный свет осветил город своим ярким светом. Но это не придавало особой радости, ибо ледяной ветер, сметал снег в сугробы и создавал кучу проблем для жителей, которые порою не могли выбраться из своих домов.
Но я не жаловался.
Идеальный день, чтобы надеть шарф и свалить «нафиг» отсюда.
Я оплатил счет за длительное пребывание в гостинице, собрал все рабочие документы и забрал лошадь, которую арендовал для поездки.
Сегодня было действительно прекрасное утро! Сверкающий снег в солнечном свете придавал всему городу ощущение «хрустящей» — блестящей чистоты.
Люди чистили свои придомовые дорожки от сугробов, а городская бригада дворников уже подошла с телегой наполненной лопатами, чтобы сделать главную улицу проходимой, для пешеходов и конных наездников.
Как бы мне ни хотелось мчаться галопом прямо к Канде на максимальной скорости, которую могла выдать лошадь, но…
Я в первую очередь — поехал обратно к маме, чтобы проведать ее.
Она стояла на заднем крыльце дома, яростно споря с лесорубом, который разгружал свою тележку, и никаких признаков того, что она болела — не было.
Она сердито посмотрела на меня, когда я приблизился к дому, затем сделала движение рукой, мол: «Подожди, сейчас и за тебя возьмусь!», прежде чем вернуться к своей пламенной речи.
«Да, она явно в порядке».
Решив не испытывать судьбу и лишний раз не ругаться с ней, я развернул лошадь, и «в тихоря» свалил.
Поездка в город оказалась не такой простой и легкой, как я надеялся.
Несколько раз я опережал упряжку чистильщиков, и по итогу — был вынужден ехать помедленнее, ибо лошадь была по колено в снегу.
А ждать, пока расчистят «трассу» — не было смысла.
Не успели мы преодолеть и половины расстояния, как мимо нас в спешке проскакала небольшая кавалерия гвардейцев Дома Салазара в полном военном обмундировании. И даже их лошади были одеты в красно-белые накидки, которые являлись цветами эмблемы этого дома.
Я почтительно уступил дорогу, уводя лошадь в сугроб, и опустив голову, ожидая, когда они проедут.
«Не дай бог, они остановятся и увидят свечение глаз… Я слышал, что среди них есть один дворянин… И если обо мне узнают — меня точно убьют, ибо я не рожденный — магом. Да как мне вообще выпутываться из всего этого?»
Все таки судьба сегодня была добра ко мне. Гвардейцы даже не взглянули на меня.
«Что они забыли здесь? Неужели ищут виновника смерти мага? Может быть, они и так знают убийцу? Или это вообще не касается их?»
Панические мысли и тупые размышления — выбешивали меня.
Мне точно не нужно было сейчас об этом думать.
И кстати, хорошо, что я не показал маме тот самый кристалл, и уж тем более — не рассказал о том, что видел. Ибо если гвардейцы заявились бы к нам в дом, а он был достаточно близок к месту дуэли, то маман бы точно сдала меня со всеми потрохами.