Кстати, «красавицы», о которых вовсе не случайно подумал Сварог, наличествовали в зоне прямой видимости. Они хлопотали по хозяйству, как, собственно, первобытным женщинам и положено. Шелушили какие-то гигантские орехи, скребли какие-то шкуры, что-то замешивали в деревянном корыте, вертели в руках палку, вставленную в отверстие в колоде (не иначе добывая огонь), куда-то шли с пучками травы в руках. Некоторые дамы бросали в сторону большого белого человека равнодушные взгляды и возвращались к своим увлекательным занятиям. Ну, в общем-то, взаимно. Туземки, во всяком случае издали, не вызвали у Сварога естественного мужского интереса, хоть и были все как одна не одеты. И тут одно из двух: либо что-то в Свароге от всех этих прыжков через миры и пространства сломалось по мужской части, либо его представление о женской красоте разительно расходится с тем, что он здесь видит.
Возле хижин возились голые дети, пузатенькие, рахитичные спиногрызы. Вот детей появление белого пленника привлекло – забыв про свои игры, они бросились вслед процессии. Однако приблизиться им конвоиры не дали, грозно цыкнули, папуасята отскочили и дальше следовали уже на расстоянии.
Сварога, никаких сомнений, вели к дому на пригорке. Дом, надо сказать, презанятный. И чем ближе подходишь, тем больше в этом убеждаешься. Во-первых, это тебе не глинобитная хижина, крытая пальмовыми ветками, а натуральный дом, отгроханный из таких же камней, что и колодец временного содержания. Во-вторых, домик слеплен из камней не по принципу «как получится», а даже с некоторыми архитектурными излишествами (например, два невысоких каменных столба перед входом, куполообразная крыша). В-третьих, на стене просматривался некий то ли узор, то ли знак, то ли вензель (не заросший мхом и травой, не забитый пылью, что означает, что за ним следят, его вычищают). Знак этот Сварогу что-то мучительно напоминал, но вот только что? Возможно, просто дежавю. Очередное.
Над домом тонкой струйкой поднимался дым, и, надо сказать, приятных ассоциаций сие не вызывало. Невольно вспомнился эпизод у ручья, вырванное и съеденное сердце чернокожего старика. И моментально выскочила откуда-то мыслишка: а ну как ломануть в ближайшие кусты и оттуда в лес? Только вот шансов на спасение нет ни единого. Оно, понятно, удастся избежать пущенных в спину копий и шипов. Но так ведь в лесу нагонят! Против знающих в этих краях каждую травинку туземцев он в лесу так же беспомощен, как слепой против зрячих. Ну а даже если каким-то чудом убежит… И куда идти? В какую хотя бы сторону? Вот то-то…
В общем, поднялись на пригорок, остановились перед входом в дом… Кусок материи, заменяющий собой дверь, откинулся в сторону, и наружу выскочил старый знакомый – предводитель папуасских коммандос. Поглядел на Сварога обалдело, шарахнулся в сторону и бочком-бочком прошмыгнул мимо. Дикари принялись тыкать копьями в сторону проема – мол, заходи. И внутрь Сварог вошел один, конвой остался за порогом.
Внутри его встретили полумрак и приторный запах, напомнивший ароматы индийских курительных палочек. В глубине помещения что-то мерно потрескивало, и сверху, из-под свода, доносилось громкое трепыханье – на ум пришла крупная бабочка, изо всех сил лупящая крыльями и бьющаяся о стены в поисках выхода.
Пока глаза не привыкли к освещению (а задействовать «кошачий глаз», как, впрочем, и иные магические штучки, он счел преждевременным, мало ли что, пусть это будет его тузом в рукаве), Сварог различал немного: ворох сучьев в углу, обвалившуюся дальнюю стену (или просто кучу камней, снесенных сюда и сваленных у стены), мохнатую груду посреди комнаты… Груда зашевелилась, стала расти вверх.
И перед Сварогом, распрямившись, предстал несомненный человек. На плечи у него было наброшено нечто, спадающее до бедер и при первом взгляде напоминающее огромную лохматую мочалку, а лицо закрывала темная маска – вытянутая вниз, с опущенными углами рта, с продолговатыми, узкими прорезями для глаз, по бокам свисали сцепленные цепочками кольца, изготовленные вроде бы из прутиков. А еще Сварог впервые увидел среди тутошних лесов, полей и рек не босого туземца – ноги хозяина хижины от ступней до колен покрывали обмотки из шкур.
Шаман, кто же еще. Кто еще может вырядиться столь уродским образом!
Сквозь прорези для глаз Сварога внимательно изучали. («А ростом он будет малость повыше своих соплеменников».)