Бетани облизнула губы и открыла рот, чтобы ответить, когда дверь распахнулась.
Пожилая женщина, одетая в черно-белую шапочку горничной, как у Бетани, просунула голову и прошипела:
– Пошевеливайтесь! Герцогиня ждет девочек в северной гостиной. Быстрее, быстрее!
– Мы должны идти, прямо сейчас. Последнее, что тебе нужно, – это произвести плохое впечатление, – сказала Бетани, хватая меня за руку и практически волоча из комнаты по широкому мраморному коридору.
Страх сковал мое сердце, когда мы, держась за руки, пробежали мимо старшей горничной к широким открытым дверям в конце коридора.
– Пожалуйста, Бетани, скажи мне хоть что-нибудь. Что угодно. Она окинет нас взглядом, как рождественских курочек, и самая пухлая и красивая окажется в меню этим вечером?
Бетани не ответила, лишь ускорилась, утягивая меня за собой.
– Молю тебя. Ожидание убивает меня, – выдохнула я, мои ноги в туфлях скользили по мрамору; открытые двери замаячили всего в нескольких ярдах от меня. – Я сойду с ума, если кто-нибудь мне что-нибудь не расскажет. Я умру этой ночью? Если так, я хочу, по крайней мере, знать об этом и немного подготовиться. Произнести несколько молитв богам, которые, возможно, еще слушают. Что-нибудь.
Бетани резко остановилась и развернула меня лицом к себе. Голубые глаза вспыхнули огнем, ее пухлые щеки залились румянцем.
– Сиенна, следи за своим языком! Ты переживешь эту ночь хорошо, если просто…
Она замолчала, ее щеки побледнели, когда звук захлопнувшихся дверей эхом разнесся по похожему на пещеру коридору.
Я бросила взгляд на массивные двери, затем снова на Бетани, которая застонала и покачала головой.
– Проклятье. Мы опоздали!
4
Сиенна
– Что это значит? – спросила я, в растерянности поглядывая на двери и не понимая, почему Бетани так расстроена. – Мы не можем войти? Меня это устраивает. Мы можем вернуться в гардеробную, поиграть в карты или еще во что-нибудь, пока…
Пощечина стала шоком, и, если бы не оглушительный треск, разорвавший тишину, я могла бы решить, что мне это померещилось. Но потом моя щека запульсировала.
– Ты только что ударила меня? – с удивлением спросила я, уставившись на Бетани сверху вниз. Надо же, а она быстрая.
Я возвышалась над ней на добрых четыре дюйма, но она не отступала.
– Я сделала это для твоего же блага. Если не попадешь в гостиную, тебе не удастся встретиться с Герцогиней лицом к лицу. Если не встретишься с ней, у тебя не будет шанса заслужить ее благосклонность. А если не заслужишь ее благосклонность? – она медленно покачала головой. – Все равно что мертва.
Потребовалось мгновение, чтобы слова дошли до меня, но, когда они наконец дошли, я покачнулась, словно меня снова ударили.
Неважно, насколько плохо все обернулось из-за смерти моих родителей и падения Завесы, потери Джордана… одна вещь оставалась неизменной.
Чтобы защитить и спасти своего друга, я должна остаться в живых.
Бетани, должно быть, прочла эту правду на моем лице, потому что склонила голову в коротком кивке.
– Хорошо, ладно. Повторяй за мной, прекрати шутить и соберись с мыслями. Говори, когда к тебе обратятся, не раньше. И, ради богов, не задавай никаких вопросов. Отчитываться перед тобой она должна не больше, чем перед тараканом, и она не терпит дерзости. Поняла?
Я с трудом сглотнула и кивнула. Может, это из-за моего страха, или, может, сработал мой защитный механизм, и попытки пошутить немного расположили ее ко мне, но по какой-то причине я нутром чувствовала, что Бетани действительно пыталась помочь мне тем немногим, чем могла.
Это была именно та доза надежды, в которой я нуждалась. Все и так обстояло ужасно, и неизвестность разверзлась передо мной, словно зияющая пасть обреченности, но у меня был друг. А это уже шаг в верном направлении.
Ее рука метнулась быстрее гадюки, когда она шлепнула меня по другой щеке.
– А это за что? – недовольно поинтересовалась я, свирепо глядя на нее.
Она пожала плечами.
– Прости, но покраснение на одной щеке выглядит как сыпь. А на двух – как очаровательный румянец на твоей бледной коже, – она быстро оглядела меня, разгладила мои юбки и снова взяла за руку. – Помни, повторяй за мной, – пробормотала она, потянув меня к дверям.
Она сильно постучала по тяжелой поверхности красного дерева и отступила.