— Только ее дядя, Исмаил-ходжа, кучер, садовник и несколько приходящих слуг.
— Трудно представить, чтобы кто-то из них пил чай с английской гувернанткой, а тем более давал ей наркотик. — Камиль качает головой. — Что еще расположено вблизи Шамейри?
Мишель встает и в раздумье мерит комнату шагами. Полы халата облегают мускулистые ноги. Внезапно он замирает на месте.
— Интересно…
— Что?
— Морская хамам. Она находится ниже Эмиргана, к северу от Шамейри.
— Да, я слышал о ней. — Камиль задумывается. — Она находится на молу над самой водой, так что люди могут плавать там нагишом.
— Скорее не плавать, а барахтаться. Ведь Эмирган — это женская баня.
— Но что навело тебя на мысль о морской хамам?
— Там удобно устраивать встречи без свидетелей. Ночью баня закрывается, однако попасть туда не составляет труда. Насколько мне известно, ею не пользовались с прошлого года. Обычно она открывается только в середине лета. Поблизости стоят лишь несколько вилл и находятся рыбацкие поселения. Никто из обитателей не помнит никакой англичанки.
Мишель открывает дверь в переднюю, откуда доносятся людские голоса. Они с Камилем протискиваются сквозь толпу судебных исполнителей, просителей, клерков и выходят из каменного одноэтажного здания суда на оживленную Гран рю де Пера. По бульвару с лязгом движется запряженный лошадьми экипаж, везущий матрон из новых северных пригородов в центр за покупками. Друзья ждут своего кучера, а Камиль тем временем обозревает утреннюю суматоху самого современного квартала Стамбула. Ремесленники, балансируя на ходу, несут медные чаны с горячей едой и подносы с дымящимся чаем, спеша к покупателям, поджидающим их в магазинах и гостиницах. Грохочут по булыжной мостовой доверху набитые тележки торговцев. Тутовое дерево, зеленые сливы, ковры, металлические изделия. Продавцы гортанными криками расхваливают свой товар. В витринах магазинов выставлены напоказ свежие продукты. Камиль знает, что шум и крики раздаются среди руин древнего Константинополя. Так по-прежнему называют город многие его обитатели. Следы столицы Восточной римской империи все еще отчетливо видны повсюду. В одном из концов Пера находится кладбище под обширным балдахином кипарисов, где люди прогуливаются и устраивают пикники подле старинных высоких надгробий. Вдоль бульвара в ряд выстроились здания посольств, окруженные пышными садами. С запада Пера смотрит на воды бухты Золотой Рог. На закате солнце красит море в золотисто-огненный цвет. На востоке город стремительно опускается, открывая Босфор и тот треугольник водной глади, где встречаются пролив и узкая морская полоса, чтобы, соединившись, стремительно нестись в Мраморное море. Вниз по холмам волнами сходят каньоны каменных жилых домов и старые деревянные постройки, соединенные аллеями, кружащими среди остатков византийских и генуэзских стен, башен и арок. А там, где склоны особенно круты, дороги превращаются в широкие лестницы.
Камиль и Мишель направляются навстречу ветру на север в открытом фаэтоне. Путь долгий, пыльный, извилистый, и пролег он через холмы над Босфором. Но кучер отлично знает дорогу и без устали погоняет лошадь. Взгляд Камиля скользит по краю леса. Он высматривает знакомые ему по форме и цвету растения. Судья пытается вспомнить их латинские ботанические названия. А пальцы поглаживают теплый янтарь, лежащий в кармане.
Если ему не удастся раскрыть преступление, придется докладывать о своей несостоятельности министру юстиции Низам-паше. В первый четверг каждого месяца Камиль обязан стоять со сложенными на груди руками и опущенными глазами в продуваемом сквозняками приемном зале и ждать разрешения приступать к докладу. А Низам-паша, сидя со скрещенными ногами на высоком диване, слушает его в зловещей тишине, пронзая непроницаемым унылым взглядом. Когда Камиль заканчивает свою речь, Низам-паша свистом подзывает к себе помощника, после чего небрежным жестом руки отпускает Камиля, изображая на лице такую гримасу, будто съел какую-то гадость.
Только однажды министр разговаривал с Камилем напрямую. Во время первой аудиенции.
— Не надейся на плащ своих предков. Пред ликом падишаха ты абсолютно гол. Так не разочаровывай же его.
Низам-паша ходит с докладом непосредственно к самому султану, однако он лишь одна артерия среди многих других, через которые кровь в виде информации поступает в сердце империи. Тайная полиция — вот не знающие сна глаза султана. Они наблюдают и подозревают, оставаясь невидимыми ни для кого, кроме нескольких избранных лиц во дворце. Они шпионят за обычной полицией, за судьями, а также за всеми должностными лицами государства.