— Твоего помощника зовут Мишель Севи?
— Да. А что? Он полицейский хирург.
— Я спрашиваю из чистого любопытства. Где это случилось?
— Между Шамейри и Эмирганом. Недалеко от населенной деревни. Тело нашли в нижней части Босфора, однако преступление имеет какое-то отношение к Шамейри. Восемь лет назад в том же месте убили еще одну англичанку, гувернантку Ханну Симмонс. Возможно, убийства связаны между собой.
— Шамейри в переводе значит «сосновая роща», не так ли? — задумчиво спрашивает Берни.
— Да. Не знал, что ты так хорошо владеешь турецким.
— По работе мне необходимо читать оттоманские тексты. Однако разговаривать я так и не научился. Ни фига.
Камиль медленно повторяет:
— Ни фига.
Берни смеется:
— Не заучивай это выражение, друг. Я не возьмусь объяснить тебе его значение.
Камиль вдруг вспоминает слова Сибил о том, как она скучала по Берни после переезда в Стамбул. Подумав, что новый приятель мог встречаться с жертвой убийства в посольстве, судья спрашивает:
— Ты знал ее?
Берни вздрагивает.
— Кого?
— Ханну Симмонс.
Берни смотрит на стакан раки в руке, будто и впрямь хочет найти там ответ. Камиль заметил, что его мальчишеское лицо приобретает серьезное взрослое выражение, когда он задумывается. У него толстая, как у животного, кожа. Она скорее складывается, чем морщится. В старости на лице будет мало морщин, но пролягут глубокие складки.
— Нет, — наконец отвечает Берни, избегая смотреть в глаза товарищу.
Камиль подносит мундштук к губам, делает глубокую затяжку и ждет.
Через минуту Берни спрашивает как-то уж слишком оживленно:
— И что ты думаешь по поводу преступления?
Камиль размышляет о том, насколько откровенным он может быть с Берни.
— Не знаю. Покойная Мэри Диксон, по всей вероятности, дружила с мусульманкой, живущей в Шамейри, где восемь лет назад обнаружили труп другой англичанки. Дом принадлежит известному ученому. Девушка приходится ему племянницей. Странно, не правда ли? Обе убитые женщины служили гувернантками при дворце. — Он пожимает плечами: — Возможно, совпадение. — Камилю не нравится последнее предположение. Он не верит в совпадения. — Эта девушка, Янан-ханум, была совсем еще ребенком, когда случилось первое убийство. Сейчас она живет во Франции.
— А как насчет ученого?
— Исключено. Он один из самых уважаемых религиозных деятелей в империи. Не представляю, чтобы он поддерживал какие-то отношения с англичанкой и тем более убил ее. Ходжа никак не связан с иностранными общинами и не входит ни в одну из дворцовых партий. Он не принимает никакого участия в борьбе за власть. Этот человек возглавляет суфийский орден. Его положение неуязвимо, ибо основывается на отличной репутации. Ученого поддерживает влиятельный круг родственников и друзей. У него в роду есть знаменитые поэты, философы и учителя. Он богат и независим. Зачем ему убивать молодых англичанок? Нет, друг мой, убийцу нужно искать в другом месте.
Берни делает глоток раки и запивает водой. Затем откидывается назад и складывает руки на животе.
— Я захватил с собой кулон, — говорит Камиль, вынимает носовой платок с драгоценностями из кармана куртки и расстилает его на столе. — Ты знаешь много языков. Может быть, разберешь, что там написано. — Открывает кулон и протягивает его Берни. — Видишь буквы?
Американец берет серебряный шарик. На его ладони он напоминает маленькое гладкое насекомое.
— Иисус, Мария и Иосиф! — восклицает он с придыханием. На бледном лице выступают крупные веснушки.
— Что это? — нетерпеливо спрашивает Камиль.
Берни не отвечает. Подносит открытую серебряную раковину к свету и пристально разглядывает ее. Теперь судья отчетливо слышит звон стаканов и приглушенные голоса мужчин, сидящих неподалеку. Ощущает мускусный запах и видит клубы табачного дыма. Сигареты догорают в пепельнице. Наконец Берни закрывает кулон и любовно поглаживает пальцем его поверхность. Подняв глаза, он, кажется, удивляется тому, что рядом с ним сидит Камиль. Теперь его взгляд выражает испуг. Похоже, что-то угнетает американца.
Он переворачивает кулон, изучает его поверхность, затем держит на свету и вновь открывает, чтобы заглянуть внутрь. Наконец кладет предмет на стол и говорит со вздохом:
— Надпись сделана на китайском.
— Ты уверен? — Камиль сбит с толку.
— Конечно. Я прилично знаю этот язык и бегло читаю на нем.
Судья с любопытством смотрит на приятеля.
— Какое замечательное совпадение, что ты оказался здесь и сумеешь расшифровать текст. — В течение некоторого времени он рассматривает метки с таким видом, будто сам пытается понять их тайный смысл. — И что же там написано?