Не помня себя от ужаса, Мири рванулась вверх по кривой улочке, и вот в беленой стене открытая дверца… за ней нет света, просто темный провал, но кто-то высокий, одетый в темное, высунулся и машет ей, и Мири бежит из последних сил, не разрешая себе оглянуться, и слышит шепот:
— Скорее, скорее, сюда…
— Если узнаю, что все подстроено, удавлю вас, Борис, своими руками, — выдохнула Мири, влетая в калитку. Привратник хмыкнул. Мири остановилась, с трудом переводя дух и удивленно оглядываясь. Она оказалась не во дворе, где волей-неволей были бы видны белый храм, и стены, и, может быть, свет в окнах надворных построек. Нет, это явно было какое-то помещение, чертовски темное и, после прохладной улицы, неприятно душное. Привратник, которого она не могла разглядеть, велел шепотом:
— По тоннелю иди, он выведет.
— По какому тоннелю?
— А какой найдется, по тому и иди. Здесь один, а рядом другой. Тоннели, они замечательные, особенно если их знающие люди строили. Прокладывают-то их во тьме, а во тьме нет расстояний. И еще много чего нет. Вот и получается, что начинается тоннель в одном месте, а ведет в другое или еще дальше.
Мири слушала эти странные речи, не двигаясь с места. Ей совершенно не хотелось идти невесть куда, да еще по тоннелю. Она надеялась переждать за монастырской стеной несколько минут, пока не рассеется морок и не пропадет с улицы черный автомобиль, и тогда зазвучат на улице голоса приятелей и все станет как прежде…
Но привратник, произнося странную свою речь о тоннелях, все возился с замком, и вдруг Мири услышала, как кто-то толкнулся в калитку с той стороны.
— Уходи, уходи скорее, — зашептал привратник, наваливаясь плечом на дверь. — Мне долго не удержать.
И, спасаясь от того, что ломилось в двери, Мири шагнула в душную темноту. Первые шаги были самыми трудными, потому что она не видела впереди абсолютно ничего. Перед глазами плясали красные точки от напряжения, Мириам жмурилась, трясла головой и опять вглядывалась в ничто широко открытыми глазами.
Руки она вытянула перед собой и еще шаркала ногами из опасения свалиться в какую-нибудь яму. Звук шагов порождал в пространстве хоть какой-то посторонний звук, отличный от биения ее собственного сердца. Однако ничто не длится вечно, и, поморгав очередной раз, Мири обнаружила, что тьма обрела серые оттенки. Она протянула руку к окружавшей ее плотной серости и наткнулась на стену. Постепенно света в тоннеле прибавилось, и окружающая действительность наполнилась красками. Стены оказались не такими уж беспросветно серыми, на них имелись росписи, только довольно высоко. Мири остановилась, с интересом разглядывая образчик местного искусства.
Сперва она увидела нечто вроде жанровой сценки: две женщины, одна сидит на троне или чем-то подобном, вторая на коленях перед ней принимает некий дар в сложенные лодочкой ладони. Дар этот покоится на ладони старшей, Мири про себя назвала ее царицей. Игрушка или, скорее всего, некий символ: макет города, видны шпили и башни. С руки женщины свисает браслет с круглой золотой подвеской. Мири решила, что видит житие какой-нибудь святой, что, однако странно, так как храм посвящен Никите-мученику. Впрочем, что это я? Здесь может быть придел или часовня, построенная и расписанная в честь другого святого. Следующая сценка показалась ей более узнаваемой. Кажется, в христианской традиции этот сюжет называется «Успокоение», или «Положение во гроб». Имел место сам гроб, собравшиеся вокруг него люди, фигура, закутанная в саван. По очертаниям тела Мири решила, что хоронят женщину. Мири получила хорошее образование, а кроме того, она много ездила и за свою жизнь перевидала массу реликвий многих религий. И вот теперь, разглядывая росписи, она не могла не отметить, что техника неизвестного ей художника странным образом далека от всяких канонов. Застывшие позы и повернутые в профиль лица напоминали приемы изобразительного искусства Древнего Египта, однако одежды людей даже для христианской традиции были слишком современными. Вон та фигурка, справа от гроба, — Мири могла бы поклясться, что человек в кроссовках, джинсах и толстовке.
С недоумением покачав головой, она двинулась дальше. Из теней выплыло изображение молодой женщины — кажется, это та же, что стояла на коленях. Теперь она в полный рост, опять же в профиль, но с развернутыми плечами. Руки подняты и скрещены жестом то ли самозащиты, то ли это какой-то сакральный жест. Мири взглянула на оппонента и вздрогнула: мерзкая тварь со змеиным телом и головой человека выписана была с отталкивающей натуралистичностью…