Наконец, все формальности были улажены, и строгий конвой повел юношу в городскую тюрьму. Собственно, Айвен здесь бывал уже не раз, но как и всегда, при виде этого мрачного сооружения у него сжалось сердце. Не от внешнего вида тюрьмы, а при воспоминаниях о ее мрачной истории и дурной славе.
…Для такого небольшого и малозначительного городка, как Кияж, местная тюрьма была слишком хороша. Впрочем, это и не удивительно — триста лет назад она за три месяца целиком и полностью была возведена здесь по указу короля Маркуса для того, чтобы содержать одного единственного заключенного. Имя его, согласно тому же указу, было предано забвению, равно как и деяния, за которые негодяй удостоился такой чести. Опасный государственный преступник — вот и все, что было о нем известно. Все остальное было лишь домыслами да слухами, Если верить самым популярным из них, то в тюрьме более двухсот лет содержался закованный в адамантовые цепи внебрачный сын самого короля, рожденный от безумной суккубы. На завтраки он жрал исключительно невинных младенцев и пил свежую кровь праведников, доставляемых ему под видом преступников.
Как бы то ни было, но одна из самых надёжных тюрем королевства находилась именно в Кияже. Шестигранное каменное здание высотой всего в два этажа, она могла содержать до двух тысяч преступников. В этом не было никакой магии, просто большая часть Боргарда, так называлась тюрьма, находилась под землей. Разветвленная сеть казематов больше походила на самый настоящий лабиринт, в котором немудрено было запутаться даже держа в руках карту. А вот в этом уже была виновата именно магия. Боргард был построен при непосредственном участии Карема Архитектора и его лучших учеников. Прославленный архимаг потратил немало сил при строительстве, и тюрьма почти не уступала Торнгарду, тюрьме-крепости имени Семи мятежных королей, расположенной в столице Арлании.
Многорукий Гаррет, наставник Айвена и вот уже более десяти лет бессменный глава Гильдии Воров Кияжа, утверждал, что каждую ночь расположение камер в Лабиринте Боргарда менялось непостижимым образом, и любая сколь угодно точная карта оставалась правдивой в течение одного лишь дня. А еще, пройдя не одну тысячу шагов по прямой и прокопав подземный ход, ты мог запросто оказаться всего в двух шагах от тюремных стен. Обладатель же «метки узника» и вовсе не способен покинуть стены Лабиринта, снова и снова возвращаясь к своей камере. Зачарована тюрьма была на совесть и на Гексакулум Запрета, а это значит, что любое заклинание в ее стенах теряло свою силу, делая Боргард отличной тюрьмой и для чародеев.
Старый вор, проведший две трети своей жизни за стенами Боргарда, прославился еще и тем, что стал одним из немногих, кому удавалось оттуда сбежать. И был единственным, кому удавалось проделать это трижды. Как ему удалось выбраться из камеры, пройти Лабиринт, минуя стражей — в том числе и далеко не человеческого происхождения — и многочисленные ловушки, избавившись при этом от «метки узника»? Эту тайну Гаррет хранил и по сей день…
Как бы то ни было, но Айвен точно знал две вещи. Первое: из Боргарда ему самому не выбраться. Второе: сидеть в тесной камере с каким-нибудь убийцей или безумцем следующие полгода ему не хочется. А поэтому он предпринял последнюю попытку избежать тюремного заключения и воспользовался своим правом на вестника свободы.
…Каждый преступник после подписания обвинительного приговора имел право тут же отправить письмо в любое место страны. Особый королевский указ предписывал тюремному начальнику во что бы то ни стало доставить письмо по назначению в течение двадцати четырех часов и не более. Любые расходы на доставку «вестников свободы» брала на себя королевская казна, и заключенному гарантировали сохранность послания и его непременную доставку адресату. И было совершенно не важно, посылалось ли письмо с конным гонцом, голубиною почтой или с помощью магии. Писались такие письма на специальной бумаге с помощью артефакта-дальнописца, тут же тайно отправлявшего копию текста прямиком в Тайную Канцелярию, но за изменение, перехват или подделку «вестника свободы» полагалась суровая кара вне зависимости от имевшихся на то причин и личности злоумышленника.
Айвен отписал своего «вестника» Хорту. Как и положено, в распоряжении воровской Гильдии всегда было несколько лучших языкарей, которые как раз и занимались тем, что вызволяли из тюрьмы угодивших туда воров. Конечно, хлопотали они не за каждого неудачника или неумеху, а только за видных специалистов, имеющих большой вес в Гильдии. Правда, Айвен не был ни видным вором, ни членом Гильдии, но зато их атаман исправно платил ворам десятину с каждого налета, получая за это доступ к услугам гильдейских скупщиков и языкарей, а заодно и какую-никакую защиту своих людей от других мастеров дубины и топора, хозяйничающих на близлежащих трактах. Если все пойдет, как положено, то не пройдет и двух дней, как он снова окажется на свободе — почти всегда так оно и случалось. Каждый из членов шайки хотя бы раз оказывался в Боргарде: за драку, за кражу, за непотребный вид или даже просто за плохое настроение некстати подвернувшегося стражника. Вот тогда-то гильдийская десятина и давала о себе знать, позволяя вытащить бедолагу из холодной ямы, если Хорт считал, что ему там не место. О том, что атаман может решить попридержать своевольного «пузыря» какое-то время на казенных харчах и подальше от жаркого солнца, юноша предпочитал не думать…