Лоренц пожал плечами.
— Может Ладиславу Энде пришла в голову та же идея, что и нам, и он хочет со своей охраной зайти прямо в драконье логово Бальтазара, чтобы раз и навсегда покончить с ним. В новом фундаменте наверняка есть проход, ведущий вниз, в старый подвал.
— По крайней мере, доступ Бальтазара к Шенефельде был бы под его постоянным контролем, — задумчиво сказала я. — Или он все забетонировал и, если Бальтазар захочет войти в дверь, то просто-напросто не сможет ее открыть.
Лоренц кивнул.
— Кажется, у Ладислава Энде та же цель, что и у нас, и, если уж быть до конца честным, — он обвел стройку восхищенным взглядом, — он все делает с размахом, и за это я его уважаю.
Ноль и восемь
Профессор Хенгстенберг ходила, покачивая бёдрами, по лекционному залу туда-сюда. Её длинные, каштановые волосы элегантно подпрыгивали, а прозрачные крылья аккуратно лежали на спине. Она действительно была необыкновенно красивой женщиной, которую окружало особенное очарование.
Этого же мнения придерживались и мои сокурсники, по крайней мере те, что были мужского пола. Потому что вместо того, чтобы читать в МУП, что из себя представляет декрет о торговле немагическими товарами с немагическими гражданами, принятый в 1150 году, они восхищённо следили глазами за профессором Хенгстенберг.
— У вас есть ещё пять минут, — предупредила она в третий раз, как будто уже привыкла к тому, что сосредоточенное внимание студентов мужского пола постепенно ослабевает.
— Как за две недели можно воздвигнуть здание целой палаты сенаторов? — спросил задумчиво Лоренц, который сидел справа от меня.
— У Ладислава Энде есть теперь собственная строительная компания, как ты мог недавно прочитать в «Красном мстителе», — прошептала Ширли с моей левой стороны. — Сначала он посылает немагических строителей, чтобы те подвезли тяжёлое оборудование, доставили материалы, поставили ограждение и всё закрыли. И когда это выглядит как стройплощадка, он отправляет магов, которые в два счёта поднимают здание. А затем дело снова за немагическими строителями, которым нужно всё убрать.
— Ты так хорошо осведомлена только потому, что с недавних пор пишешь все статьи сама, — укоризненно прошептал Лоренц через мою голову.
— Это было сообщение, основанное на фактических данных из первых рук, — ухмыльнулась Ширли. — Я несколько дней следила за стройплощадкой, чтобы подтвердить.
— Мне бы тоже хотелось продолжить работу над моей литературной карьерой, но ты мне даже шанса не даёшь и уводишь любую ненаписанную статью прямо из-под носа, — Лоренц обижено сверкнул на Ширли глазами.
— Тогда напиши книгу, — прошипела Ширли. — Для меня важно просвящение населения, а не самовыражение.
— Книгу? — Лоренц задумчиво вытянул губы в трубочку. А затем ухмыльнулся. — О, да, я напишу руководство по моде. Книга, которая раскритикует Гизеллу Верпочи и Скару Энде. О настоящей моде, неподдельном мнении и поистине горячих парнях в действительно открытой одежде. Ребята, это будет невероятно.
— Ещё две минуты, — предупредила профессор Хенгстенберг и укоризненно посмотрела в нашу сторону. — Пожалуйста сосредоточьтесь.
— В любом случае, здание палаты сенаторов готово, и мы не единственные, кто задаётся вопросом, почему Ладислав Энде внезапно переводит всю бюрократию из Берлина в Шёнефельде, — задумчиво сказала я. — И, хотя «Хроника короны» назвала это давно запоздалой мерой и поздравила Ладислава Энде с его решением, но за этим кроется что-то другое.
— Страх конечно, — пожала плечами Ширли.
— Об этом я тоже уже думала, но вы действительно думаете, что Ладислав Энде из-за страха перед Бальтазаром перенесёт всю палату сенаторов в Шёнефельде. Только потому, что чувствует себя здесь безопаснее? Он мог бы просто установить защитное заклинание на палату сенаторов.
— Но Бальтазар реабилитирован, — ответила Ширли. — Я совсем недавно расследовала это. Четверо из десяти сенаторов поддерживают Ладислава Энде и соглашаются с любым его решением, остальные, на сто процентов стоят на стороне Густава Джонсана, а он, в свою очередь, симпатизирует Бальтазару. Это Густав Джонсон приложил все усилия, чтобы реабилитировать его, а Ладислав Энде не смог ему помешать. Наложение защитного заклинания на что-либо — это нелёгкий административный процесс. Чтобы добиться разрешения, должно случиться много всего плохого, и прежде всего, требуется согласие большинства сенаторов. Видимо Ладислав Энде уже один раз действовал против воли Густова Джонсона, когда восстановил защитное заклинание над Шёнефельде и Беларой. Совершенно очевидно, что Густав Джонсон прихвостень Бальтазара и хотел бы видеть его на троне. Он не особо уважает Ладислава Энде, но тот сражается за свой пост руками и ногами.