— Разве маги не присягают защищать простых людей? — как то вечером спросила младшая сестра. — Говорят, в павших городах некому хоронить раненых.
— Это не наша война, — нервно ответила мама, поправляя фартук. — И за кого ты ратуешь? За тех, кто хочет убить твою сестру?
— Вот был бы у меня был дух-спутник, — в который раз вздохнула младшая сестра. — Я бы хотела белочку.
— У тебя голова в облаках, — перебила ее старшая. — Мы обсуждаем серьезные темы, а ты опять со своими детскими мечтами. Мама, как же это не наша война, если горят поля с пшеницей? Что будем есть в следующем году?
— Фейри срываются с места и бегут на восток, — отметил папа. — Боятся войны. Тяжело уговорить их вернуться. Урожая не будет.
— А что ты думаешь, Дивия? — спросила мама.
Все замолчали и повернулись ко мне. Мягкий свет лампы освещал диванчик за которым устроились с шитьем сестры. Мать стояла у плиты и помешивала суп. Отец сидел за расходными книгами, он помогал в управлении лагерем.
Я не могла поделиться неутешительными новостями. Судя по количеству дезертиров, на лагерь в любой момент должны обрушиться карающая длань короны. Я не понимала, почему этого до сих пор не случилось. И тогда… Если на нас нападут…
Словно в ответ моим мыслям в дверь родительской хижины настойчиво постучали.
— Дивия! Ты срочно нужна Уайату.
Я сорвалась с места и выбежала за дверь. Неужели… Тяжкое ожидание катастрофы уже давно зависло в воздухе. Спокойные деньки подошли к концу…
В лагере было тихо. В ночном небе мерцали звезды, пахло сыростью после дождя и на дорождах переливались лунным светом мелкие лужицы. Меня вел вперед мальчишка из новеньких, с жидкими усами над верхней губой. Я спросила его в чем дело, но он только отмахнулся, что скоро сама увижу.
Уайят и Эмма с пятеркой близких друзей жили в бараках прямо возле центра управления лагерем. Они почти не спали и безвылазно содержали комнату прослушки. Записывали перехваченные сообщения и новости, распространяли листовки с азами теории привязанности, встречали перебежчиков и помогали им влиться в жизнь лагеря. Прямо в барак и потянул меня юнец, чуть ли не бегом. Я запыхавшись влетела в дверь, и неверяще застыла на пороге.
Меж расставленных в ряд кроватей, стоял, переминаясь с ноги на ногу мифрильский солдат. Прямо в форме, с белой тканью на голове и сияющим солнечным диском на груди. Бледный, испуганный, с огромными черными глазами. На худеньком плече прыгал удод, распушив рыжий хохолок. Воздушный маг, только подумать!
— Я слышал ваши лекции, уважаемая Дивия. — сказал он, увидев меня, и глубоко поклонился. — Поначалу думал — ложь, вы клевещете на священную книгу элементов. Как смеют презренные враги перевирать секреты предков! А потом, словно ментальная магия скрывалась в ваших словах, я ночью думал об услышанном, и слова проникли в самую глубину сердца. Теперь мне не важно, что написано в священной книге. Я в долгу перед моим духом. Он доверился мне, а я подвел его. Примите меня в ученики!
— Дезертир из Мифриля… — я не знала смеяться или паниковать. — Как ты нашел нас?
Уайят широко улыбнулся и развел руки в стороны.
— Мы поболтали немного, и Умар показался сметливым парнем. Мы принимаем всех, кто желает добра духам-спутникам. Какая разница, что он мифрилец?
Я до сих пор удивлялась каждому дезертиру. Чтобы маги отказались от блестящей карьеры? Мы с Гретом думали, что лишь единицы будут готовы встать на тернистый путь освобождения духа.
Мифрилец же, какой смелостью нужно обладать, чтобы связаться с врагами, зная, что станет предателем и не сможет никогда вернуться домой к семье. Он ведь так молод, с чего бы ему рисковать?
— Какой же ответ уважаемой Дивии? — переспросил перебежчик. Удод на его плече расправлял и складывал рыжий хохолок с черным краем, выдавая волнение.
— Конечно, конечно! — заверила его. — Мы всем рады.
— Тогда осмелюсь попросить еще одну услугу. Возможно ли провести одну из вводных лекций на мифрильском языке? Я могу помочь перевести.
— В этом нет нужды, я хорошо говорю на мифрильском.
— Вот идиот, — поморщился мифрилец. — Я совсем забыл, что уважаемая госпожа провела столько лет в Александрии. — он закрыл лицо ладонями и простонал. — Какой позор! Я столько готовился к этой встрече, чтобы сразу же выставить себя дураком.
Уайят утешительно положил руку на худенькое правое плечо новичка.
— Умар, полегче! Если ты так строг с собой, откуда взяться мягкости к духу-спутнику?
— Но я все испортил, — покачал головой Умар. — Уважаемая госпожа будет думать, что я невежда.
— Совсем наоборот, — тихо сказала ему. — Я как раз думала о том, что наш гость очень смел. Довериться врагам, как ты решился?