Невольно я опять залюбовалась Гретом. Подпоясанный холщовым мешком, с небольшим горбом, на который я не могла смотреть без содрогания, мастер-целитель должен был выглядеть глупо, но подросшие до плеч черные волосы на мерцающей в свете луны коже смотрелись потрясающе. Грет высок, хорошо сложен, с широким разворотом плеч, сильной спиной, длинными ногами. Он выглядел как сошедшее с небес божество, шагающее босиком по светлой тропинке посреди черной пустоши.
По крайней мере, он выглядел божеством в моих глазах.
Я тяжело вздохнула, обернулась поискать взглядом Зандера и вдруг увидела, что нас догоняет черная туча, вспыхивающая огненными всполохами.
— Грет! — вскрикнула, судорожно цепляясь за луку седла.
— Я знаю, — сказал он. — Саламандра исчерпалась, Верити устала, ты истощена. Сражаться буду я, а вы идите вперед, что бы ни случилось. Пожалуйста, не говори ни слова, мне необходимо медитировать. Только запомни...
Грет повернулся ко мне, и я наткнулась на пронзительный взгляд черных глаз. Он заговорил звонким голосом, так, чтобы я никогда не забыла.
— Ищи Сеймона Русва, он знает о медузах все.
Ночная пустыня — безмерна. Сверху бездонный колодец, усыпанный битым стеклом звезд, снизу темные горбы холмов. За поворотом тропинки не видно ни намека на теплый огонь далеких шатров. Только камни и тьма. Кажется, никогда не выбраться из лабиринта ущелий.
Завыл пронзительный ветер, в голые плечи и затылок сотней иголочек впились песчинки. Горло забилось пылью, на ресницах налипла грязь. Над головой заклубился песок, жадно поглотив искорки звездного света. Заревел взбешенный джинн. Грет, закрыв глаза, легко прикоснулся к запястью, прощаясь, но я крепко перехватила его руку, нарушив запрет на разговоры:
— Не надо!
Он открыл глаза, состоявшие из одних зрачков. Полное погружение в себя с помощью медитации. Воссоединение с Верити: взгляд ворона, сердце ворона, сила ворона. Сейчас Грет в состоянии даже читать мои мысли, потом заплатит полным истощением.
Вся сила ментального духа-спутника не выстоит против напора огня. Менталисты умеют быть опасными воинами против человеческих солдат — внушить страх, ослепить, запутать. Но что может Грет против огненной стихии? Без саламандры его ждет поражение.
Он знает это и все равно готов на бой.
— Не надо, Грет! — повторила я, сжимая запястье мастера-целителя до синяков.
Стихия ярилась, швыряла горстями песка, но языки пламени не пересекали невидимой преграды.
Мальчишка-бедуин брел вперед против противного ветра, жалящего укусами песчинок, душащего пылью. Тюрбан, призванный защищать от жары и ветра, ныне был намотан на меня, поэтому паренек лишь вжимал голову в плечи и укрывался поднятой рукой.
— Джинн не смеет тронуть его, — прошептал Грет.
— Бедуины, народ пустыни. Других людей тут нет. Они питают джинна верой, поят его горем и радостью, сокращают срок до перерождения в духа-спутника, — тихо согласилась я.
— Что сказала госпожа Огненная Дева? — крикнул мальчишка, поворачиваясь к нам. — Сильный хамсин, ничего не слышно.
Хамсин — песчаная буря, одна из многих неприятностей, настигающих путников в пустыне. Ничего схожего с черным зевом, полыхающим алым над нами, не в силах поглотить.
Забываю, что обычные люди не могут видеть духов-спутников. Для них джинн — всего лишь досадная непогода. Не буду просвещать мальчугана, его неведение — наше спасение.
Тем временем, раздосадованный неудачей джинн утроил усилия остановить нас. Облака пыли сгустились настолько, что белая тропинка потерялась среди окружающего щебня. Мы оказались в кромешной тьме, оглушенные завыванием ветра в ушах, не в силах открыть глаза из-за кусачих песчинок.
Верблюды жалобно ревели, просили усесться на землю и переждать бурю, но мальчишка упрямо тянул их вперед. Грет шел, плотно прижавшись к боку животного, спрятав лицо у моей голени — душный ветер стал невыносим. Я не могла его видеть, настолько плотная пелена окружала нас, лишь чувствовала горячее дыхание, и оно странно успокаивало.
— Скажи ему остановиться, — тихо произнес Грет. — Уверен, что джинн ведет нас в западню.
— Ты недооцениваешь бедуинов, — сказала я, наклонившись. — Дорогу домой мальчишка отыщет в любую погоду.
Я оказалась права. Мгновение назад вокруг бушевала непогода — и вот прямо у носа появился шатер, способный противостоять любым ветрам. Внутри тепло, сухо, уютно. Меня тут же подхватили чьи-то сильные руки, умыли, одели в черный халат, украшенный монетками, знак наивысшего уважения.
Шейх Саид ибн Али цветисто приветствовал нас, вернувшихся живыми.
— Огненная Дева, алый цветок на челе весенней травы, и муж твой, Черный Ворон, мудрый воин, примите вечную благодарность моей хамулы. За нами кровный долг