Грет стянул с плеч мое любимое шелковое алое платье, обнимающее тело словно вторая кожа. Подаренное Гретом, ни разу не надетое с момента нашего расставания. Ладонь мастера-целителя рисовала сложные узоры на белой коже, заставляя прикусывать губу от удовольствия. Затем опустилась между бедер, и тут я возмущенно вскрикнула — теплая плоть превратилась в туман. Грет растаял, слившись с окружающим облаком. Я осталась одна в серой мути и сколько не звала его, он не вернулся, оставив меня с ощущением щемящей пустоты.
***
Проснулась, тяжело дыша, когда солнце стояло высоко в небе. Огонь давно погас, духи-спутники дремали, пригревшись под боком с обеих сторон. Место Грета на ложе пустовало и я присела, в панике оглядываясь вокруг.
Мастер-целитель сидел под сосной, задумчиво жевал колосок, смотря куда-то поверх меня.
Вспомнив вчерашний позор, я отвернулась. Потом наоборот, пристально вгляделась в мастера-целителя. Интересно, снился ли нам один и тот же сон?
— Ниель, — прошептала я одними губами, и Грет встрепенулся, вопросительно посмотрев на меня. — Так назову его.
Пальцы прошлись по большим ушкам фенька, закрывшего глаза от наслаждения, погладили маленькое сильное тельце. Ниель подходит духу-спутнику больше резкого прошлого имени. Саррана звала его Горзед, но тогда дух и выглядел по-другому. Крупной хищной лисой, вечно щерящей зубы, невероятно послушной и столь же несчастной.
Частью обучения в Тайном Оке было «приручение» духов-спутников. В королевской академии тоже немало времени уделялось повышению магического потенциала. Учителя называли это «высвобождением природных способностей», но на самом деле духов дрессировали, объезжали, словно диких лошадей. К сожалению, даже самые суровые из мер, практиковавшихся в академии, к примеру, игнорирование духа в случае неповиновения, не могут сравниться с жёстким подавлением, принятом в Тайном Оке.
Духов надлежало жестко наказывать за малейшее неповиновение. Следовательно, и лиса Сарраны, Горзед, потихоньку превратилась из пушистой прелести в хорошо отлаженную боевую машину. Я ненавидела и Горзеда и его носительницу. Сегодняшнее мягкое имя, Ниель, подойдет мелкой живности песочного цвета намного лучше.
В очередной раз я обрадовалась тому, что считалась худшим кадетом во время обучения в Тайном Оке. Дрессировать Зандера — против моей натуры, даже невыносимое давление советника Сандерса не смогло заставить меня избавить огненного льва от своеволия. Дух-спутник был из рук вон плохо обучен, но я любила его именно таким. Поэтому и не сопротивлялась назначению в гарем — как провальному агенту, мне было там самое место.
Теперь, с двумя духами-спутниками, я могла бы задать жару бывшему наставнику. Могла бы, если бы не проклятие.
В первый раз после появления серой медузы в моей жизни я чувствовала себя выспавшейся. Не полной сил, нет, неприятная слабость все так же ощущалась в каждом движении, но голова стала легкой и веки не стремились тяжелым свинцом вниз.
Я сладко потянулась, подняв растрепавшиеся рыжие волосы, балахон бедуинов натянулся на груди. Отметила пристальный взгляд Грета, не укрылся и тяжелый вздох перед тем, как он отвел глаза.
Какое дело до того, смотрит или нет? Вчерашнее происшествие подтолкнуло к давно зреющей мысли — от одержимости бывшим возлюбленным следует избавляться.
— Нам следует спешить, — заметил Грет. — Надеюсь, сон помог восстановить силы, до ближайшего жилья несколько часов пути.
Обеспокоенно взглянув на высоко стоящее солнце, я принялась собирать нехитрые пожитки. Грет вскоре присоединился ко мне, протянул горсть орехов и сушеные финики из запасов бедуинов на завтрак. Быстро перекусив, я принялась скрывать следы костра, Грет разбрасывал хвою, пытаясь придать поляне первозданный вид. Работали мы молча, стараясь не смотреть друг на друга.
Грет поднял плотный плед, на котором мы ночевали, встряхнул, избавляясь от прилипших игл. Я схватила за противоположный край, вместе мы как следует выбили пыль и хвою. Складывая плед, я невольно дотронулась до его ладони, сжимающей ткань. Будто молния прошила тело от подушечек пальцев, касающихся мастера-целителя, до самого сердца, и я поспешила отдернуть руку, не поднимая головы. Нет изощренней пытки, чем безответная любовь. За все мои прегрешения наказана сполна.