— Все это не имело значения, — прошептала я помертвевшими губами. — Теперь я понимаю, Тайное Око изо всех сил вербовало магов, пропажей которых никто бы не озаботится, из них я была самым лакомым кусочком. Так или иначе я бы попала в их лапы. Что не отменяет моей глупости — сама зашла в ловушку, и она с готовностью захлопнулась. Верю в твое благородство, Грет, верю, что ты не станешь злорадствовать, но по прошествии пяти лет я все так же беззаветно люблю тебя, смертельно проклята и одинока, а ты счастливо помолвлен с девушкой, которая никогда не предаст. Есть во всем этом некая небесная справедливость, ты не находишь?
Мы оба замолчали, разошлись в разные концы комнаты, желая побыть немного в тишине. Меня накрыло острое разочарование — я глупо надеялась, что стоит Грету услышать правду о прошлом, мы воссоединимся в исступленном объятии. Оказывается, он многое знал, по крайней мере, девственность не стала невероятным открытием, а между нами не изменилось ничего. Наоборот, все то же чувство вины теперь гложет еще глубже.
Если бы я могла переиграть! Если бы знала, как много значила для Грета! Но нет, он прав, я считала, что как простолюдинка не оставлю особого следа в жизни аристократа. Думала — мне тяжело, а Грет, подняв голову, пойдет после нашего разрыва к новым свершениям.
Ниель прыгнул на колени, свернулся клубочком. Надо же, фенек тонко чувствует душевное состояние и пытается подбодрить, Зандер всегда был более толстокож. Хотя Зандера я пыталась воспитать согласно доктрине: слепить полезного и послушного духа, который будет преданно служить, отдавая огонь литейным печам или многоместным экипажам. В итоге кому от этого хорошо? Явно не Зандеру. Вот сидит подле кровати, положил нос на одеяло и смотрит на меня жалостливыми глазами, не зная, что делать. А ведь когда я была ребенком, он не отлипал от меня.
Схватила Зандера под мышки, затянула к себе на колени. Ниель тявкнул, но послушно подвинулся, освободил место для грузного брата. Закрыла глаза, легла на постель, отгородилась от всего мира, в частности от Грета, одеялом. Как ни странно, выяснение отношений что-то сдвинуло глубоко внутри. Скорее всего, невысказанные слова давно подтачивали силы и питали нездоровую надежду разбудить любовь в мастере-целителе. Теперь, окончательно расставшись с иллюзиями, я почувствовала себя невероятно легкой. Следовало не сдерживаться, а высказать Грету правду с самого начала.
Мне было жаль его, жаль себя, но острее всего ранила необходимость окончательно расстаться с иллюзией истории любви, достойной эпоса, той, которая начинается в отрочестве и кончается сединой. В первый раз я приняла существование у него невесты, как данность, с которой необходимо считаться.
Еще немного, и я рассталась бы с образом Грета в сердце. Любое разочарование необходимо пережить в одиночестве. Дать время на осознание. Но тут я почувствовала осторожное касание. Повернулась, увидела над собою лицо мастера-целителя с невероятно большими черными глазами. Волосы агатовой волной падали на плечи. И я утонула в волне чистейшего прилива любви, той, что наполняет сердце ключевой водой и кажется — даже вздохнуть невозможно. Одно мгновение тянется вечно, невероятно страшно быть настолько открытым в чувствах перед другим человеком, как лань на прицеле охотника.
— Я знаю, что был неправ тогда. Поверил словам матери о том, что ты не приходила, газетным вырезкам о бурном романе с принцем и собственным страхам. Мы оказались пешками в игре Тайного Ока. Только не думай, что не искал тебя. Всю Вирессию перерыл, дневал и ночевал у твоих родителей, в надежде получить малейшую весточку. Ее не было. От принца приходили щедрые дары, заверения в том, насколько ты счастлива, но ни строчки, написанной твоей рукой.
Закрыла глаза под гнетом новой догадки. Я подозревала, что письма никуда не отправляются, но считала, что Тайному Оку выгодно усыпить тревогу родителей невинными весточками, написанными моей рукой.
— Значит, они считают, что, став любовницей принца, обретя богатство и славу, я отреклась от них?
— Именно так. — Грет помолчал и добавил: — Дивия, тебя видели во дворце, на светских приемах, люди, которым я доверяю, утверждали, что ты порвала всякие связи с прошлым. Смогла добиться вершины, отгородилась от бывшего возлюбленного и невыгодных родственников.
Смутные догадки начали оформляться в единую картину. Я и вправду была во дворце на торжественном приеме, весь поток кадетов представляли королю, его величество лично проверял преданность короне как самый сильный менталист Вирессии, способный проникнуть даже в мысли, погребенные в закромах памяти. Ссылку в гарем я заслужила еще и за неприязнь к наследному принцу, который тем не менее обожал дразнить меня липовыми приставаниями. Играл на публику, подлец. Меня показывали, как марионетку на ниточках в кукольном театре, и я послушно дергалась согласно навязанному танцу.