Сеймон сумел услышать тревожные звоночки вовремя. Забрал свою семью из столицы, под предлогом болезни дочери. Не ограниченный более долгом к короне, стал работать не покладая рук, чтобы информация не дошла до Тайного Ока. Ему не хотелось, чтобы исследования стали использовать для повышения эффективности духов, не для того они задумывались. Два года члены ордена делились своими открытиями в относительной тишине, но несколько месяцев назад что-то изменилось. Спиритов объявили вне закона, участников отлавливали и отправляли в Цитадель, откуда никто не возвращался. Корона становилась все жадней к материалам для опытов, а провинившихся магов было легко спрятать от общественного ока. Письма перехватывались, слухи о разделениях все крепли, как крепла и нетерпимость Спиритов к методам короны. В рядах ордена послышались призывы к перевороту.
Грет поддерживал их в глубине души, но считал орден не готовым к действиям. Сеймон придерживался того же мнения, посоветовавшись, они решили не посвящать остальных в последние результаты.
Грет продолжил работу в одиночестве. Ему удалось сопоставить вместе различные наблюдения и вывести ритуал для объединения духа и человека. Казалось, близка разгадка к главному вопросу — для чего люди нужны духам-спутникам.
И тут к Грету стали поступать предложения о сотрудничестве с короной. Поначалу вежливые, затем все жестче. Адама заточили в Цитадель, затем сама Дивия переступила порог лечебницы. Все это звенья одной цепи, Грет был уверен, что корона тянется за его знаниями.
Сегодня Сеймон посвятил в последние новости: два дня назад в его любовно оборудованную лабораторию проникло Тайное Око, не оставив камня на камне.
Следующая точка давления — Нонна. Ей будут угрожать или попытаются перекупить, в любом случае безопасней отпустить ее на волю. Это и твердил ей Грет кодовыми словами:
«Я не вернусь» — означало, что в Бронде опасность.
«Не могу» — беги.
Все было давно обговорено и распланировано. Услышав эти слова, Нонна должна была поехать к трактиру «Золотой лебедь», войти через парадную дверь, исчезнуть через тайный земляной ход, открытый Ластером, давним надежным другом. Ее встретят на выходе другие члены ордена и проводят в безопасное место.
По правде говоря, Грет с самого начала был против помолвки, особенно в столь неспокойное время. Когда Дивия появилась в лечебнице, Грет попытался отменить праздник, так как петля вокруг родных затягивалась все туже, но обычно столь податливая Нонна внезапно ледяным клинком настояла на обручении. Не желала слушать доводы рассудка, все твердила, что слишком долго ждала, чтобы отказываться.
Весь сегодняшний разговор катился по необычному, бурному руслу. Грет не узнавал бывшую ассистентку, ставшую родной. Нонна никогда не позволяла себе резкого тона или грубых высказываний.
Предложения завести интрижку с Дивией Грет точно не ожидал.
— Грет, — в голосе Нонны послышались слезы. — Не покидай меня, пожалуйста.
Его тревожило непонятное состояние невесты, он попытался еще раз напомнить об уговоре.
— Нонна, — осторожно ответил он. — Ты должна верить мне.
У нее не было выбора. Нонна должна послушаться, чтобы выскользнуть из захвата Тайного Ока. Она должна это понять, даже, если на самом деле Грет недостоин доверия.
В этом заключалась горькая правда — он не сумел остаться верным невесте. Верность начинается в душе, когда, кроме любимой, других женщин не существует на свете. Так было всегда с Дивией, и до определенного момента Грет считал, что будет с Нонной. В то время, когда его друзья влюблялись, расставались, делились мудростью о вероломстве женской натуры, Грет оставался холоден как лед. Нет, он умел оценить внешнюю красоту и привлекательность девушек, но сердце никакая из прелестниц зацепить не сумела.
Потом он вновь увидел Дивию, и шквал эмоций ударил под колени, свалил с ног, накрыл с головой...
О какой верности невесте можно говорить, если от одного присутствия Дивии сердце ноет, а глаза очерчивают вновь и вновь линию алых губ?
Отсутствие верности Грет приравнивал к отсутствию чести. За честь он был готов бороться до конца. Он жестко приказывал себе не смотреть на бывшую возлюбленную, не думать о ней, не чувствовать... Но...
Чертова одержимость не была подвластна доводам рассудка. Ровный огонек свечи привязанности к Нонне дрогнул и потух, стоило Дивии приблизиться. Капитуляция оказалась мгновенной и окончательной. Ни подозрения в причастности к Тайному Оку, ни долг, ни напоминание о предательстве не остудили болезненного влечения.