У медузы больше нет власти надо мной. Прозрачные щупальца все еще свисают с запястий и шевелятся, извиваясь, но медленно, нехотя, будто им перекрыли доступ к внутреннему источнику.
Жива!
План советника Сандерса провалился. Я все еще в игре и не собираюсь отправляться на тот свет!
Глаза защипали едкие слезы. Исцеление досталось дорогой ценой. Грет, вот бы увидеть его. Где же он?
Сердце не обмануло. Грет сидел на вершине холма и смотрел на расстилавшуюся под ногами крутую расселину, устланную ковром сосен. Верити парила, играясь с потоками ветра, то взмывая вверх круговым движением, то стремительно падая вниз. Грет весь был напряжен, как взведенная пружина. На руках бугрились мускулы, грудь вздымалась от частого дыхания, травинки одна за другой превращались в труху под его пальцами. Над головой Грета колыхался белый прозрачный купол, и лениво шевелились голубоватые нити подле сапог.
Я не могла смотреть. Закрыла глаза, чувствуя, как щеки опаляют дорожки слез.
Губы сами собой прошептали слово «прости». Подойти, понурив голову, сказать это вслух казалось мелким... Извиняются, толкнув прохожего на улице ненароком, а я передала Грету смертельное проклятие.
Прости, я не хотела... Увы, незначительные решения способны снежным комком из детской ручки скатиться вниз по горе, по пути превращаясь в ревущую лавину, сметающую все на своем пути. Я своими руками протянула Грету опутанный щупальцами хлеб. Уж лучше б я убила его способом побыстрее и менее болезненным.
Не думала, что заражу? Не предполагала, что он сам попросит передать медузу? Хватит искать себе оправдания, Дивия. Иногда глупость невозможно простить. Вернее, глупость не является достаточной причиной, чтобы изничтожить любимого. Мне следовало настоять на своем, точка.
Сердце сжалось от тоски.
Спасибо... Вот еще одно слово, которое не передаст и толики того, что полнит сердце. Щемящая благодарность пузырьками шампанского пьянила и кружила голову. Я боялась озвучить вслух догадку, мерцающую внутри словно бриллиант, освещенный солнцем под толщей воды. Ради нелюбимых на подвиги не идут...
Замерла на месте, стараясь не дышать, разглядывая ровную спину Грета, а потом резко отвернулась.
Мне никогда не выплатить это долг. С нашей первой встречи я приношу мастеру-целителю одни несчастья. Мне бы оставить его в покое, чтобы жил припеваючи с невестой, но я вцепилась в него и не отпускала, пока не навесила проклятие. Самая большая благодарность с моей стороны будет отойти. Найти Адама, передать в руки брата и отступить в тень.
Встречаться с Гретом взглядом я не могла. Слишком многим ему обязана, слишком стыдно за мою вину.
С тяжелым сердцем принялась спускаться по крутому склону, пока не остановил окрик:
— Дивия, стой!
Грет не шелохнулся, будто бы не он только что позвал. Несмело, отмеряя каждый шаг, я подошла к нему и опустилась рядом на траву. Ниель тут же запрыгнул на освободившиеся колени, и я бездумно положила руку ему на холку. Зверек прижался ко мне маленьким телом и затих. Зандер теплой тушей привалился сбоку.
Мы молчали. Грет придвинулся ближе, я плечом ощущала тепло его тела. Взгляд мастера-целителя не отрывался от Верити.
— Дивия, не терзай себя, прошу, ты-то ни в чем не виновата. Я попросил Сеймона вылечить тебя от медузы, и он поделился со мной единственным возможным способом. Тебя мы посвятить в детали не могли, уж прости. Медуза разумна, единственная возможность выманить ее появляется, только если носитель ничего не подозревает. Это был мой выбор, Дивия, и всю ответственность за него я беру на себя.
— Нет, Грет, — грустно покачала головой. — Я все поняла, понимаешь? Поняла и все же дала тебе этот треклятый хлеб! Ненавижу себя и собственную слабость. Этот поступок как клеймо...
Остановилась, прикусив губу. Ниель заворочался и сомкнул острые зубки на запястье. Боль, как ни странно, отрезвила, будто я нуждалась в физической боли, чтобы притупить душевную. Благодарно почесала духа за ушками, стараясь сглотнуть появившийся в горле ком.
— Думаю, станет легче, если признаюсь, что заставил тебя отдать хлеб. Дивия, после обряда в пустыне, твой разум открыт для меня, мысли читаются как собственные, и ничего не стоит чуть подтолкнуть к нужному результату. Повторяю, всю ответственность беру на себя. Ты мне ничего не должна, более того, я обманом забрал медузу. Перестань!
Грет повернулся ко мне, и я замерла под взглядом черных глаз с расширенными зрачками. Скулы заострились, в уголках рта залегла тревожная морщинка.
— Невыносимо терпеть твою жалость и взращенное чувство вины пополам с благодарностью. Разве ты не чувствуешь, Дивия? Медуза больше не растет, не тянет жизненные силы. Она все еще жива, так как связана с головным мозгом каждого из нас, но больше не представляет опасности. Кроме небольшой способности чувствовать воду или направление ветра, ее присутствие никак не скажется ни на твоей жизни, ни на моей.