Время, я выигрываю для них время.
И Русвы не подвели.
Сначала я заметила подле себя златовласых близнецов, принимающих удары на себя. Потом между мной и острозубым тигром прыгнула черная как ночь пантера Сеймона.
Нас было мало, слишком мало. Устоять перед напором десятков магов шансов нет. И все же мы дрались, принимая возможность смерти, стоя до конца. Потому что другого выхода не нашлось, в затылок дышала смерть. Страшный стон иглой разорвал пелену шума. Я отражала огненную струю изо рта шипящей змеи, поэтому лишь краем глаза заметила, как падает невероятно красивый близнец, его плечо напитывается бордовым.
Я дернулась, будто сама приняла удар. Нельзя отвлекаться, и все же как больно! Секундная невнимательность, сжавшееся от сочувствия сердце, и вот уже в меня летит шаровая молния, не успеть уклониться.
Шипение живой плоти, удушающая медленная волна боли, идущая от живота, застилающая все вокруг. Я оседаю на обугленные доски пола Русвов. Ко мне стремительными тенями кидаются Ниель и Зандер. Тыкаются носами под локти, пытаются поднять. В глазах становится темно, я не могу дышать от боли, в ушах противно пищит на одной ноте. Мне даже не страшно, никаких эмоций не существует, все стер ожог в животе, скручивающий тело в жесткий штопор острого мучения.
— Нет, Дивия, нет!
Голос Грета. Он слышится чистым ледяным ключом, приносит временное облегчение. Чьи то руки опускаются на плечи, дыхание проносится теплым ветерком у уха.
— Я не дам тебе умереть.
Время словно замирает. Я делаю судорожный вздох, и в глазах на мгновение светлеет. Вижу, как стена огня гаснет, словно потушенная рукой невидимого великана. Атакующие маги сгибаются опаленными спичками, хватаясь за головы. Духи-спутники замирают, потерянно озираясь, словно в первый раз осознавая, что наделали.
Смыкаю веки, окунаясь в тьму, и вновь открываю глаза. Видение не пропадает: вместо бурного боя вокруг изломанные фигуры людей, скорченных в приступе боли. Надо мной лицо Грета с расширившимся зрачками, с напряженными желваками. Верити над его головой превратилась в черную дымку, в туман, окутавший развалины особняка Русвов, протянувший щупальца к каждому из магов Тайного Ока.
Лишь Сеймон, Эва и дети судорожно двигаются, хлопоча над телом златовласого близнеца.
Руки Грета холодны как снег, я прижимаюсь к нему, стремясь облегчить страдания. Рваная рана в животе опаляет волнами калечащих судорог.
Сеймон кричит:
— Еще немного! Я зову птиц!
Под моей спиной руки Грета дрожат от напряжения. Зрачки занимают всю радужку, лицо сереет, между бровей залегает глубокая морщина.
Слышится над головой хлопот могучих крыльев. Еще мгновение — и Русвы улетят к спасению. Еще немного, но Грет выдержит. Я смотрю на него с восхищением. Ниэль и Зандер тихонько подвывают от волнения, переминаясь с лапки на лапку.
На лбу Грета вздувается вертикальная вена, в воздухе разливается ощущение опасности, и словно чья-то злая рука подстегивает песчинки в часах продолжить неумолимое падение вниз.
Маги Тайного Ока пошатываясь встают, отряхивая оковы влияния Грета. Первый огненный шар летит в спину Сеймона, держащего сына на руках. Быстрое движение близнеца, шар сбивает ком земли, тот летит в сторону раскаленным комком почвы.
— Он тут! — шепчет Грет, его плечи каменеют, в глазах плещется ярость. — Тот, кто забрал Кийона у Адама.
Боль пульсирует в животе, с каждым мгновением становясь сильнее, но я боюсь пошевелиться или выдать стоном страдания, потому что вижу — Грет весь ушел в борьбу с невидимым противником.
Маги то засыпают беспробудным сном, то вскакивают на ноги, пьяно пошатываясь, словно ожившие мертвецы. В окружающем хаосе лишь Русвы действуют слаженно. Старшие дети выносят наружу раненого близнеца, младшие выглядывают из тщательного спрятанного погреба, помогают друг другу вылезти и незаметно проскользнуть к выходу, туда, где слышится пронзительный клекот огромных птиц.
Уже понятно — не успеют. Грет не может лечить мою боль и противостоять ментальному влиянию незнакомца. Его не хватит на два фронта. Противников слишком много, скоро они очнутся и закончат начатое. Потому что в Тайном Оке не прощают проваленных поручений короны.
Сеймон подходит к Грету, с силой вырывает меня из рук.
— О девочке не беспокойся.
Всеми силами стараюсь сдержать мучительный стон. И не говорю слов прощания, пусть стремление прошептать «Я тебя люблю» поглощает все мое естество. Я ужасно боюсь, что больше не увижу Грета, если оставлю его тут, в прогорелом доме, но больше этого страшусь отвлечь мастера-целителя от невидимого противника. На его плечах судьба всех нас.