— Я обещала, — спокойно сообщила принцу, примерно усаживаясь у стола.
Мысленно поставила себе зачет за искренность. Принц занят выяснением наших отношений и не переживает о бунте. На Зандера не обращает внимания. Не пристает. Старшие боги, еще парочку дней я точно выдержу.
Его высочество играл хорошо, даже изящно. После удачного хода, он бросал в мою сторону жаркие взгляды. Строил на доске хитроумные комбинации. Поддавался моим фигурам, чтобы переломить ход игры блестящей атакой. Я играла ровно, без огонька. Не делала грубых ошибок, сказывались уроки отца в детстве, но в противники Раэну я не годилась. Принц выиграл три партии, поцеловал мою руку и собрал доску.
Снаружи шумел проливной дождь. Под дверью на балкон образовалась небольшая лужа. Джунгли умылись, изумрудный цвет зелени радовал глаз. Пахло свежестью. Я рассматривала красоту природы с плохо скрываемой тоской.
По лицу Раэна на мгновение пробежала тень, он даже чуть ссутулился, как делают многие слишком высокие мужчины.
— Мне не удастся сделать тебя счастливой, — прошептал он.
Я не ответила.
Он выпрямился, сжал зубы, и его лицо приобрело надменное выражение истинного аристократа.
— Я все равно буду пытаться. Хорошего дня, Дивия. Апельсиновый сок в твоем распоряжении.
Долго сидела, пытаясь прийти в себя, закрыть черную дыру, которую оставлял после себя Раэн. Ему нужна была моя любовь, и он пытался клещами вытащить ее. Как ни странно, мне стало жалко своего мучителя. Я видела, что он одинок и несчастен. Что ему не хватает человеческого участия.
— Нет, Раэн, я не буду тебя спасать.
За семь лет знакомства, я успела неплохо узнать принца. Он мог быть обаятельным, заботливым, милым, но стоило разглядеть за маской изъян, как фирменный гнев Раэна лез дрожжевым тестом из щелей.
Послышались шаги, дверь открылась без стука. Развернувшись, я увидела Адама – бледного, изможденного, похудевшего, но живого!
— Диди, — простонал он и заплакал.
Я бросилась к нему через комнату, обняла крепко-крепко. Повела к кровати, усадила, сунула в руки стакан с апельсиновым соком.
— Как бы я хотела передать Грету весточку о том, что мы встретились.
— Брат жив?
— Он ищет тебя!
Адам отпил из стакана, зубы стучали по стеклу. Его скулы заострились, прежде круглое лицо вытянулось, выглядело старше, он стал очень похож на Грета, так похож, что у меня заболело сердце. Младший брат был светлее мастью, его каштановые волосы вились, плечи были чуть уже. Сейчас Адам и вовсе казался хрупким.
— Тебя пытали? – я попыталась заглянуть в его лицо.
— Нет, Диди, мне положена пожизненная пенсия за счет короны и своя хижина на острове. Лучше бы пытали.
Адам отставил стакан сока на тумбочку, виновато сложил руки на коленях и грустно улыбнулся.
— Знаешь, Ди, когда ты бросила брата, я был о тебе не лучшего мнения. Считал продажной содержанкой. Помнишь, даже поздороваться с тобой не пожелал на весеннем балу?
Как можно забыть, было очень обидно. Адама я тогда заприметила еще в начале вечера и сама старалась избегать. Случай столкнул нас нос к носу, возле фуршетного стала. Брат Грета демонстративно отвернулся. Остаток вечера я не могла думать ни о чем другом. Позорно сбежала, чтобы выплакаться.
— Теперь я понимаю, что принцу не отказывают ни в чем. Твоего мнения наверняка не спросили, вербуя на службу короне. Мне грустно видеть тебя в этих стенах, Диди, но раз ты рядом, хочу попросить прощения.
Адам взял мои ладони, посмотрел прямо в глаза. Я вздрогнула, потому что похожий взгляд видела лишь однажды у смертельно больного в лазарете, прежде, чем тот испустил дух. Взгляд потерявшего надежду.
— Прости меня, Дивия.
— Адам… Грет вытащит тебя.
— Не надо.
— Мы что-нибудь придумаем.
— Дивия, я больше не мальчишка, не надо утешать сказками. Я прекрасно знаю, что меня ждет.
Мы помолчали и я осторожно заговорила:
— Можно тебя спросить? Ты не отвечай, если слишком тяжело. Как это, лишиться духа?
Я понимала, что лезу в открытую рану, но с Зандером происходило нечто странное и мне было важно узнать все возможное о духах-спутниках. То, что не прочитаешь в архивах.
— Это… — начал Адам и задохнулся. Прикрыл дрожащей рукой глаза и, выдавливая слова, словно через силу, признался: – Еда потеряла вкус, я разучился спать, краски выцвели. Дни и ночи слились в серую пелену. Жизнь продолжается, но я не могу дышать, потому что внутри все превратилось в сгусток боли. Мне ничего не хочется, только смерти.
Закрыв глаза, послала волну ненависти Раэну. Как я могла его жалеть! Невольно прижала к себе крепче Ниеля, дотронулась ногой до теплого бока Зандера и услышала удивленное.