– Возможно, ты и прав, отец Никодим. Возможно, посещение библиотеки не связано непосредственно с убийством. Но что ты думаешь об этом преступлении? Ты последний, кто видел несчастного боярина живым. Мне хотелось бы знать мнение просвещенного мужа, который понимает душу человеческую.
– Твои слова льстят простому монаху… К сожалению, разговор с хранителем библиотеки позволил мне узнать более о степени его эрудиции, чем о дальнейших планах или характере. Показав ему произведения, хранящиеся здесь, я отвел его в свободную келью, где он провел ночь. На следующее утро, перед заутреней, я проводил его до ворот. Больше живым я его не видел. Около полудня ко мне пришел привратник. Он сказал, что Федор во весь дух примчался в пустынь, словно за ним гнались все болотные демоны. Едва привратник открыл дверь, Федор принялся рассказывать столь неправдоподобную историю о призраках и их жертвах, что монах хотел его прогнать. Понимаешь, смерды и холопы, – при этих словах на бледных губах старца заиграла снисходительная улыбка, – еще придерживаются языческих верований, которые очень трудно искоренить. Поскольку мужик отказывался уходить, мне пришлось самому выслушать эту историю и попытаться ее понять. Выяснилось, что Федор нашел заблудившуюся лошадь и, пытаясь ее поймать, заметил неподвижное тело на поляне, которую местные жители называют проклятым местом. Я отправил за трупом несколько монахов. Когда они принесли тело сюда, я узнал хранителя библиотеки.
– Знаешь ли ты, что личные вещи, которые были у боярина при себе, исчезли?
– Кошелек, который он носил на поясе, был срезан. Но я не знаю, что он там хранил.
– Десять золотых и, что самое главное, печать князя Владимира.
– Личную печать князя? – с любопытством спросил старец. – А как она выглядела?
– Это круглая печать из золота размером с гривну. На ее лицевой стороне выгравированы инициалы Владимира, а на оборотной – лик Христа.
– Судя по твоему описанию, Владимир, вероятно, заказывал ее в Константинополе, вернее, в Царьграде, – мечтательным тоном заметил отец Никодим. – Русским художникам еще далеко до талантливых византийских золотых дел мастеров! Но прости меня, боярин, эти размышления не имеют ничего общего с твоим расследованием. Каким бы ни было художественное достоинство печати, я не думаю, что злоумышленники убили путешественника, чтобы завладеть ею. То, что везут в своих сундуках по дорогам Смоленска купцы, стоит намного дороже!
– Не будем говорить об интересе, который может представлять кража княжеской печати, – уклончиво сказал Артемий. – Несомненно, разбойников привлекли десять золотых монет и возможность продать массивный золотой предмет. Это достаточный мотив для людей любого происхождения и социального положения.
– Ты встречаешься с обычными людьми чаще, чем я, боярин. Возможно, по их мнению – да и по твоему тоже, – это достаточный мотив для кражи. Что касается меня, полностью лишенного какого-либо корыстолюбия, то я считаю, что настоящим сокровищем, которое вез хранитель библиотеки, был сундук с книгами, приобретенными в Царьграде. Но этот бесценный груз уже прибыл в Смоленск вместе с торговым караваном, когда боярин нашел свою смерть.
– В самом деле. И ничто не пропало. Владимир лично проверил все приобретения по списку.
– Так вот. По моему мнению, человек, которого ты ищешь, принадлежит к числу самых низменных подонков, которые бродят по лесам в поисках легкой добычи.
– Спасибо, что поделился со мной своим мнением, отец Никодим. Я знаю, что хранитель библиотеки беседовал со Златом, художником, которого я уже расспросил. Как ты думаешь, он имел возможность поговорить с другими братьями?
– Я видел, как он разговаривал с братом Сновидом, нашим ключником. Я вел боярина в библиотеку, когда ко мне подошел брат, работающий на кухне. Он заговорил со мной о печи для выпечки хлеба. Мне пришлось отлучиться, чтобы оценить серьезность проблемы. Эти люди ничего не могут решить самостоятельно. Мне приходится лично следить за всеми мелочами! Брат Сновид, проходивший мимо, воспользовался моментом, чтобы немного поговорить с хранителем библиотеки. Я вернулся через несколько минут, и мы направились в библиотеку. Я не знаю, о чем они могли разговаривать, и, признаюсь тебе, у меня не возникло желания расспросить об этом боярина.
– Несомненно, ваш ключник сам просветит меня. А теперь, отец Никодим, с твоего позволения я хотел бы осмотреть тело.
Когда они вышли на улицу, к ним присоединился Василий, и они направились к небольшой деревянной часовне. Но тут их внимание привлекли громкие голоса. Два торговца, въехавшие на телегах во двор пустыни, отчаянно спорили. Они были одеты по местной моде, в льняные рубахи, подпоясанные веревкой, и просторные свиты из толстой шерсти.