- Ахана... - Иарлэйт устало опустился на стул. - Мне нелегко, а тебе еще тяжелее, я знаю, но мы обсуждали...
Ахана прикусила губу и отчаянно уставилась на неподвижную девушку. Заставила себя кивнуть. Но внутри она рыдала от отчаяния, и только Девин слышал ее немые слезы.
«Я так не могу, это же убийство!»
«Из сострадания, - ответствовал ей Девин. - Ее все равно не любят в семье».
«Потому что она не такая, как все, - разве это плохо? Она спокойная и, кажется, никого не может обидеть».
«Это не плохо, но... Ей и самой тяжело жить с теми, кто не может ее понять. Помоги ей».
Ахана притихла, сжавшись на границе их общего владения телом. Девин вздохнул и кивнул Иарлэйту - тот уже отличал, кто перед ним - его дочь или молодой маг - и устало кивнул в ответ.
***
Печать нарисовали прямо в комнате - все равно исчезнет после использования. Девин сдвинул мебель в угол, и старый маг принялся за работу. Он сосредоточенно выводил линии и знаки, и Девин молча всматривался в его лицо, твердые руки, согбенную грузом лет спину. Он думал о чем-то своем - и не мог даже сказать, о чем.
Наконец, работа была завершена. Девин уложил на печать усыпленную Марику, лег рядом и постарался расслабиться. Но его собственное волнение и тревоги Аханы заставляли сердце работать с бешеной скоростью, и оттого тьма ударила резко, словно сбила с ног, и на этот раз не было снов.
Когда Девин очнулся, он сразу почувствовал, что все стало другим. Чужим. Где то чувство радости лишь от того, что жизнь - существует?
Он повернул голову и увидел, как просыпается Марика - нет, Ахана, и прозрачные слезы текут по ее щекам.
- Ахана, девочка моя! - Иарлэйт опустился рядом с ней на колени и бережно приподнял ее, прижал к груди.
- Я... Всего на мгновение, но я была с ней... Нет, я была ей! И она... другая, совсем не как мы, но такая... такая... А люди не могли ее понять - не могли...
Девин, не поднимаясь, смотрел, как капля за каплей, с каждой ее слезинкой, разливалось в воздухе горе. Из юноши уходила жизнь, из Аханы - беззаботное веселье.
Наконец, девушка затихла, и отец уложил ее на кровать. Девин с трудом поднялся, заметив, что солнечный лучи в комнате не такие прекрасные, и пылинки в воздухе - просто пылинки. Он потер грудь и посмотрел на спящую Марику-Ахану.
- Это так... странно, - сказал Иарлэйт, и Девин молча с ним согласился. - Думаешь, я поступил правильно?
Девин покачал головой и уставился в окно, где далеко-далеко всплывали из-за горизонта самые обычные горы.
- Я не знаю. Не знаю, где правда.
- Теперь ты вправе узнать от меня, как попасть в Улхейм, - помолчав, сказал Иарлэйт.
Девин чуть заметно вздрогнул. Он совсем забыл о том, зачем пришел когда-то к старому магу, что потребовал взамен на временный приют для Аханы. Забыл про Райну. Он обернулся, посмотрел на изможденного старика, потом на нежную душу в чужом теле - и промолчал.
***
Когда Ахана проснулась, ее отец сидел у окна, задумчиво уставившись куда-то вниз, во двор. Девушка осторожно обвела глазами комнату, села в кровати. Ощупала тонкими руками нежную кожу, пригладила черные взлохмаченные волосы. Подошла к отцу - к ее родному, любимому отцу и опустила чужие руки на знакомые плечи. Взглянув в окно, она ахнула.
- Он уезжает?
Во дворе Девин седлал Серого - Ахана впервые увидела юношу со стороны. Без него мир казался не таким, как раньше, словно чего-то не хватало, а теперь он покидал ее насовсем.
- Не спускайся к нему, - тихо сказал Иарлэйт. - Ему нужно уехать. Он из тех, кто всегда что-то ищет и куда-то стремиться, кому собственное горе не дает покоя и снедает изнутри. Если он справится с этим - вернется. К тебе. Ты показала ему, каково быть кем-то другим.
- И он показал мне.
Ахана тихо вздохнула, провожая взглядом всадника, а потом обняла отца. Неважно, что он думал, - она-то знала: есть что-то большее, чем тела из плоти и крови и заключенные в них воспоминания.
Намного большее.