Маленький позолоченный ключ пришелся как раз в пору. Раздался щелчок и замок поддался. Дверь открылась. Вилена неуверенно потянула ручку на себя.
В комнате было темно: плотные шторы закрывали солнечный свет. Девчонка робко зашла внутрь, боясь споткнуться или ненароком что-нибудь зацепить. Она пыталась нащупать выключатель, но не нашла его. Немного привыкнув к темноте, Вилена подошла к окну и отдернула шторы. Комната была мрачной и заброшенной. Никаких ярких красок, кровать, тумбочка, письменный стол и стул. Девчонка почувствовала себя как в летнем лагере, за тем исключением, что комната принадлежала только ей одной. Толстый слой пыли покрыл все горизонтальные поверхности; на кровати было скрученное валиком одеяло, две небольшие слежавшиеся от времени подушки и темно-синий плед. Воздух был спертый, и теперь на солнечных лучах стало заметно, как в нем летают потревоженные человеком пылинки.
Казалось, что эта комната пустовала не одно десятилетие.
Вилена посмотрела на пол: в углу лежала стопка каких-то книг, в другом – забытый кем-то старый пожелтевший утюг. Выбора особо не было, поэтому девчонка поставила сумку и коробку на пол (все равно кругом была грязь).
– Да уж, – тихо шепнула она, будто боясь пробудить невидимые силы. – Какой к черту праздничный вечер, когда вместо комнаты у меня чулан?
Выключатель находился с правой стороны от двери. Вилена щелкнула кнопкой: послышался треск, потом на потолке вяло загорелась одинокая лампочка, висевшая прямо на длинном тонком проводе. Обстановка все больше и больше напоминала тюремную камеру. Только решеток на окне не было. Кстати про окно. Девчонка выглянула на улицу: внизу, чуть поодаль, вокруг очередного фонтана располагались скамейки. Комната оказалась на втором этаже, хотя Вилена совершенно не помнила, как поднималась по лестнице, наверное, ее слишком увлекли мысли о родителях.
Погода стояла прекрасная, поэтому все скамейки были забиты студентами. Они вели себя как самые обычные подростки: болтали, смеялись, ничем не выдавая своих особых способностей, с которыми Вилене только предстояло познакомиться.
Еще дальше, на полянке, окруженной невысокими деревцами, несколько ребят расстелили пледы и сейчас, судя по всему, собирались устроить пикник. Девушки что-то суетливо вынимали из корзинок и сумок, парни ставили гриль.
Девчонка провела пальцем по подоконнику – комочек пыли остался на коже. Вилена тут же потерла пальцы друг о друга. На подоконнике осталась светлая полоса. Девчонка через силу открыла окно: рама сначала не хотела поддаваться, потому что кто-то закрасил ее в мрачный сероватый цвет. Теперь на пол посыпались кусочки старой облупившейся краски.
Наконец в комнату проник свежий воздух. Частички пыли закрутились в потоке воздуха, вылетая через распахнутую входную дверь. За спиной кто-то громко чихнул. Вилена подскочила на месте от неожиданности и тут же обернулась: в дверном проеме стояла высокая рыжеволосая девушка. Она недовольно смотрела на новенькую, закрывая нос рукой. Ярко-зеленые глаза блеснули в свете солнца. Незнакомка без приглашения проследовала в комнату, то и дело недовольно фыркая, когда смотрела по сторонам.
– Ты тут что, вообще уборку не делаешь?
– Да я сама сюда всего пару минут назад зашла, – идиотская привычка оправдываться. – Мы знакомы?
– Нет, – спокойной ответила рыжеволосая. – Ты что, новенькая?
– Ну да, – все еще не понимая, что происходит, ответила Вилена. Она настороженно отошла подальше от окна. – А ты?
– Да я… Я – твоя соседка. Живу в комнате 66. Увидела, что дверь открыта, вот и заглянула.
– Понятно. Я – Вилена.
– Приятно. Я – Ваниль. – Она заметила округлившиеся глаза собеседницы, и не дала ей вставить даже слова. – Не спрашивай! Мама назвала меня, когда была немного не в себе.
– Круто.
Повисло неловкое молчание.
– Вилена… есть что-то знакомое в твоем имени.
– Не знаю никаких ассоциаций с ним, кроме как Ленин.
– И все же, по-моему, я уже слышала о тебе, – Ваниль окинула новенькую оценивающим строгим взглядом. – Ты старовата для первогодки. Неужели наш Адам начал принимать в ШЭИз абсолютно всех без разбора ради рейтинга школы? Печально.
Вилена хотела возразить и рассказать, как именно тут оказалась, но передумала. Зачем распинаться неизвестно перед кем?