Бегемот укусил Асмодея за плоскую голову, немного накренив венчавшую её тиару из людских черепов, и на этом угомонился. Жерар, который как раз хлопотал у окна и нечаянно взглянул на сад, в феноменальной флегматичности подумал, что братья-дьяволы на редкость хорошо ладят, заботливы и нежны друг с другом.
========== 45. Ответы по Ницше, или Фрейд тоже остался доволен ==========
—— Часть 3 — Вероотступничество ——
Я постучался в округлую каменную дверь высотой точно в мой рост. Не факт, что мне откроют, но больше идти здесь некуда: это не планетоид, не астероид, а овальный обломок кометного ядра грязно-серого льдистого цвета диаметром меньше ширины моей спальни, и в нём нашлась единственная дверь… ну или что-то похожее на дверной проём без признаков ручек и замочных скважин. Невольно вспомнились иллюстрации к сказке Экзюпери о Маленьком принце — его крошечная «планета» выглядела подобным комичным образом, вызывая умиление, но то был авторский рисунок, а здесь — всё по-настоящему. То есть я хочу в это верить. Вряд ли я сплю опять и обманываюсь сном.
Вокруг непривычный космос. Непривычно пустой, беззвёздный. Словно все галактики с их рукавами, полными газопылевого вещества, и вся жизнь, всё сущее, что только есть во вселенной, на расстоянии вечности. И вечности не хватит, чтобы добраться сюда, но я тем не менее попал. Как-то. Заслужил? Это может стать и наказанием, а не наградой.
Меня томили недолго, дверь отворилась. Петли отсутствовали, она ушла не в сторону, а вниз, пропадая в каменистой поверхности полностью, будто её и в помине не было.
— Здравствуй, — произнес я наобум. Передо мной возникло существо на двух тонких ногах, похожих на стебельки, и цвета похожего — фиолетово-зелёные. Тело его было плохо закутано в кусок какой-то серебристой крупноячеистой ткани, а плохо, потому что полы одеяния беспорядочно свисали, в просветах виднелась гладкая, слегка светящаяся зеленоватая кожа с фиолетовыми прожилками. У существа была только одна рука, но не стебельковая — неожиданно механическая, конструкции типичной для роботов вроде Терминатора Т-800 из одноименного фильма. Я постарался не задерживать на ней любопытствующий взгляд и перешёл к последней части облика — удлинённой голове с радужными глазами стрекозы, то есть непропорционально большими и фасеточными, но совсем не пугающими, несмотря на явную аллюзию на пришельцев-насекомых. — Ты Бог?
— Не огорчайся, что я не похож на величавого старца в белоснежной греческой тунике, — ответило оно вполне обычным мужским голосом, и я удивленно уловил в его английском лёгкий акцент. — Прошу, входи. Я познакомлю тебя с остальными.
— Почему ты так странно выглядишь?
Не уверен, что стоило вообще такое спрашивать. Оно (он?) промолчал и повёл меня вглубь пещеры — в единственную тесную многоугольную комнатку, убранство которой напрашивается на отдельное описание. Источником света в ней служили вкрапления крупных цветных камней в стенах, жёлтых, белых и красных, а также — две горизонтально висящие над полом квадратные поверхности, тусклые и синеватые, которые издалека можно было принять за шахматные доски. Условно я назвал бы их столами. Стульев не нашёл, зато в обилии имелись стенные ниши, все пустующие, кроме трёх, разбросанных в разных углах помещения и занятых тремя другими существами.
Каждый из них был уникален. И у каждого в теле как будто не хватало парного органа с обязательной заменой на механику — металл или камень. Ну, возможно, дерево. Не дешёвый пластик же.
Ближайший ко мне, приветственно поднявшийся из ниши, напоминал египетского Гора, с головой хищной птицы (не сокола, но ястреба или орла) и перьями по всему смуглому телу. Прямо в его грудную клетку была врезана большая отблёскивающая сталью пластина, довольно грубая, в царапинах, с большим решётчатым окошком. Через окошко ясно виднелись трахеи и бронхи, заканчивающиеся только одним дивно переливающимся лёгким, сделанным из чего-то, просто-таки кричавшим в лицо, что это филигранно обработанный алмаз.
Следующим ко мне приблизился некто прихрамывающий, антропоморфная помесь лесного зверья, дичь и охотник вместе: левую половину тела покрывала рыже-белая шерсть, голову украшало характерное лисье ухо, соответственно, на правой половине была серая шерсть, и правое ухо — кроличье, длинное и закруглённое. Он мог похвастать крайне выдающимися гениталиями, видимо, в силу кроличьей натуры, но у него отсутствовал правый глаз, и большая красная глазница зияла немного отталкивающе, ничем не прикрытая. Левый глаз, следуя местной варварской традиции, был искусственным и сделанным из белого сияющего осколка наподобие лунного камня.
Последним из ниши выбралось нечто полужидкое, и всё равно антропоморфное, кстати, с женскими формами — туловищем из желеобразной массы медузы и русалочьим хвостом. Женское, потому что стрекательные клетки и щупальца группировались в соски на большом, просматриваемом насквозь бюсте. В не менее прозрачной голове пульсировали полушария мозга, из них отходил спинномозговой столб, свободный от костей скелета и терявшийся в «рыбной» части. Существо, имея хвост вместо ног, не шло, а плыло ко мне по воздуху, но довольно неуклюже: его явно больше устроило бы бултыхание в аквариуме, а не прогулки по суше. Бесцветное тело негусто пронизывали синие кровеносные сосуды, органы в брюшной полости я видел довольно подробно, они соответствовали человеческим, но не хватало одной почки, а вторая была вырезана из того самого, в чём я не уверен, дерево это или какой-то иной материал.
Утолив полностью любопытство, я осознал, что четвёрка плотно окружила меня и тоже пристально изучала, они давно уже прикасались к моим рукам, к шее и щекам, но я не чувствовал. То есть это не вызвало ни удовольствия, ни отвращения.
— Так кто же вы? И почему я здесь с вами?
— Мы демиурги, — ответил тот, кто встретил меня на пороге. — Наша внешность — продукт твоего сознания, максимально точное отражение тех дел, что мы натворили, и с чем нам пришлось распрощаться, пожертвовать, чтобы мир обрёл теперешнее лицо и сущность. И без этой жертвы, без вклада частиц себя ничего бы не получилось. Кровь наших вен и другие жизненные соки текут по всем вам, то, что ты увидел в наших телах полностью изъятым и отсутствующим — вершина айсберга. Потому что мы вынужденно отдали по кусочку от каждой живой клетки. Мы истинно здесь, в истинных обличьях, во всей красе они недоступны твоему зрению. А то, что доступно, мы показали полностью, и эти диковинные стебли, хвосты и уши не совсем фикция, вещи иного уровня восприятия. Но на максимально доступном тебе уровне ты получаешь честное представление о том, кто мы.
— Я понял. И это рушит всё, что было придумано о генезисе вселенной, рождении Талисмана, а также о первораспре и исходе Люцифера.
— Не совсем. Тот старец, Бог-Отец или Бог-Творец — наше своеобразное объединённое начало, не триединое, а тетраединое. Долго находиться в слившемся состоянии мы не можем, распадаемся волей-неволей, мы отдельные личности. И наше единство создаёт не пятую личность, никакой такой сверхсущности нет, мы переходим в состояние синтеза для… — бог-полурастение протянул мне ладонь с большим оранжевым цветком лилии, выросшим за секунду и раскрывшимся из бутона.
— О Господи, вы так размножались, — пробормотал я, сам себя едва слыша, язык заплетался. Ну ещё бы, я был потрясён. И ни одно откровение в моей жизни до и после не сравнилось с этим. — Четыре божественных пола. И поэтому четыре изначальных Камня — от каждого из вас. И первым вы «родили» не Дезерэтта, не Люцифера, не вредного сыночка по имени Иешуа… а Талисман. Всё живое — из яйца. Мировым яйцом стал Талисман.
— Верно, — сказала русалка. — Ты очутился здесь, чтобы выяснить правду о Пророчестве. Природа Талисмана дуалистична. Он был начальным вместилищем вещества и энергии, которое отпустил и распространил, сформировав пределы существующих вселенных, но в то же время он был живым существом с необычной силой, запечатанной и переведенной для пущей сохранности в дремотное состояние. Эта сила нужна для того, чтобы не дать миру остыть и умереть, когда наступит энергетический кризис и погаснет последняя звезда. Мы точно не знаем, что тебе и брату нужно будет делать — потому что Пророчество, оставленное вам из предыдущей версии бытия, создано не нами.