— До вас была другая четвёрка демиургов?
— Нет, мы были изначально, хоть и не вечно, — подал голос полулис. — Мы творцы всех девяти миров, включая текущий. Но Пророчество сочиняли не мы.
— А кто же тогда? Я запутался. Ангел уверял меня, что эту дрянь на Артефакте писали драконы предыдущей кальпы, но они просто нашли его и сохранили. По их утверждению, после предыдущего конца света сохранился и Талисман. Но вот вы говорите, что опять совокупились, чтобы произвести нас. И у меня вызывает массу вопросов способ, которым после всеобщего коллапса и сжатия в одну точку умудрился остаться большой булыжник с рисунками и текстом. Как так вообще? Нельзя же столько врать, ещё и неумело, а история Талисмана, по-моему, состоит из сплошного вранья. Я устал уже выяснять правду. Я понимаю, что ничего я не понимаю, какие-то моменты в генезисе иносказательны, буквально и дотошно исследовать его нельзя. Но это всё больше тянет на миф. Вы — первосущности, которых я даже толком не могу увидеть, воображение подсовывает мне четыре страшилища с биотроникой. И если я зашёл в тупик — к чему продолжать? Отпустите меня домой.
— Это вы, — вступил птичий бог, до последнего молчавший. — Вы с братом написали на Артефакте Пророчество. Восьмые версии из восьмого мира. Вы передали себе девятым инструкцию, как поступить в случае апокалипсического выгорания всего ядерного топлива. В разговоре с отцом ты правильно назвал Талисман источником энергии, нарушающей баланс. Её понадобится высвободить только тогда, когда баланс в невыгодную сторону нарушится без вас. Ещё нескоро. Но ведь это обязательно произойдёт. И тогда вы откроете шлюзы, выпуская в умирающую вселенную новые потоки плазмы для созидания звёзд.
— А Демон-8 и Ангел-8 с этим потерпели неудачу? Знали способ, но не применили? Почему у меня, Демона-9, всё получится? И почему не вышло у них?
— Потому что у них не было подходящего первородного серафима, — снова ответил бог-ястреб. — Восьмые версии не знали, появится ли такой образчик у вас. Если бы не появился — вы передали бы послание десятому Талисману.
— Минуточку. Во-первых: кто-то говорил, что девятый мир станет последним. Вы передумали? Вы разве не устали? А во-вторых: это проклятое Пророчество, как эстафетную палочку, передают из рук в руки с первого мира?! И… всё никак, да? Провал за провалом?
— Мы не…
— И в-третьих! — я перебил бога со стрекозиными фасетками, меня обязана поразить кара небесная, но плевать, я уже был вне себя. — Почём вы знаете, что Дэз — именно тот серафим? С чего такая уверенность? Вы восемь раз облажались! Как вы посмели возлагать на него дикие надежды? Седьмое солнце ада, да он мне, мелкому и невежественному сопляку, не внушает особого доверия! Он порочный, падкий на половину смертных грехов, пьяница, наркоман и раздолбай. Конечно, мне все уши прожужжали, что он награждён от вас творительной мощью, он не беззубый бомж, но всё равно он бомж! И забросил давным-давно великие и мало-мальски достойные дела. Чёрт возьми, да даже если он всё ещё что-то умеет — кто сказал, что он захочет? Захочет выслушать, захочет помогать, захочет спасать грёбаный обречённый мир, захочет именно это, а не весело пошлёт на три буквы и вернётся к бутылке. Будучи немного знакомым с его вселенским унынием, я скорее поверю в окончательный крах, в сумерки мира, в тёмные века, в смерть богов, в рагнарёк. Он хотя бы в курсе? О своей роли. В Пророчестве о нём ни слова. Как-то недальновидно со стороны Ди-8 и А-8.
— Ты выговорился? — судя по всему, полуптиц-получеловек был у них за старшего. — Ранние серафимы — клоны друг друга, но разительно отличающиеся от него, несмотря на наличие примерно равной творительной мощи. Дезерэтт получил вкус. И вместе со вкусом — цвет. Его предшественники были целиком белыми, или серебряными, или светло-золотыми, изумительными, преданными и усердными, но лишёнными индивидуальности. Они были унизительно тем, чем и должны были быть — обычными инструментами чужой воли, нашей воли. А Дэз — ярко-красный, сочно-красный, краснее всей нашей крови, замешанной на четверых при акте творения. Он особенный. Он действительно очень особенный. И оттого — сумасбродный, своевольный, ну чисто дикарь. Не спрашивай откуда, но мы уверены в его избранности. Загвоздка лишь в одном: в «инструкции» не написано, как использовать его силу во благо, когда настанет час. Это вам с Ангелом придётся выяснить самостоятельно. Он не вправе просто взять и насоздавать ещё галактики среди трупов старых галактик. И он не вправе воскресить мириады угасших звёздных трупов, ведь они умрут снова, повторив ускоренный цикл катастрофы, потому что некоторые процессы вырождения необратимы даже для него и нас непредсказуемым эффектом. Естественно, всё перечисленное он может опробовать как вариант. Но это не тот выход, не то спасение и чудо, которое вам завещали письменно на Артефакте.
— Ясно. А что насчёт Башни Светотьмы? Тоже выдумка? Похоже, после встречи с вами мне больше не имеет смысла рваться в центр сотворения.
— Ты не прав, — возразила русалка. — Ты поглазел на нас, узнал, чьих их это рук дело — о, дивный и всемогущий Талисман. Но ты ведь по-прежнему не знаешь, что ты такое. Всё мочь и всё иметь — слишком расплывчато для достойной цели существования. Ты сам сказал, что Дэз алкоголик без приличного занятия, и мы — разве мы похожи на грозных богов-воителей или мудрых правителей народов в роскошных чертогах, владельцев несметных богатств? Посмотри, куда нас занесло на склоне лет, — она обвела рукой-щупальцем скудное, почти никакое убранство маленькой пещеры. — Мы ратуем за то, чтобы вы, юные полубоги, не превратились в нас. Возможно, ваша особая и нестандартная миссия в том, чтобы спасти Дезерэтта от подобной незавидной участи. И тогда, кто знает, вселенная тоже будет спасена?
Наверное, я в третий раз прозрел. Надеюсь, что в последний. Я не лгал, когда сказал, что устал от откровений. Башня Светотьмы пусть меня пока подождёт, нужно переварить и тщательно осмыслить всё.
— Верните меня домой, — попросил я тихо и вежливо. — И, пожалуйста, утешьте, что там не прошло три миллиона лет с моего отсутствия. Или три миллиарда.
— Нет, лишь день, — ответил полулис. — Тот последний, в ненарушенном беге времени твоей старой реальности. В полушарии, где ты живёшь, солнце уже закатилось за горизонт. Надеюсь, ты не жалеешь, что целиком потратил столь драгоценный день на нас.
— Не целиком. У меня ещё есть остаток вечера, — я вздрогнул, вспомнив длинный список дел на скрученных в жгуты бумажках. — Послушайте, мне нужно не домой. Если можно, отправьте меня в Нью-Йорк Сити, забросьте туда, где меня ждёт одно важное неоконченное дело. Нет, стоп, я не могу явиться с пустыми руками!
— Сначала домой, — успокаивающим тоном сказал птичий бог. — У тебя хороший дьявол-отец, он позаботится о деталях.
— Последний вопрос, и честно, отстану, свалю восвояси, — я же отлично понимал, что больше никогда их не увижу. А этот вопрос сродни болезненной занозе, глубоко засевшей в заднице. — Вы, наш бог, тетрабог, тетраграмматон… Технически… вы мертвы?
Единодушный кивок.
Всё-таки Ницше не обманул.
Я выдохнул с облегчением. А по новой вдохнуть не смог: грудь нестерпимо сдавило в змеином захвате папочки, да ещё и дядюшка Бегемот присоединился, старая добрая семейная оргия. Шучу. Просто отпустите меня, у меня так мало времени, вечно не хватает на самое главное.
*
В сказках, которые мамка никогда мне не читала на ночь, но я сам всё нашел в аркадской библиотеке и в интернете, прекрасные принцессы находили чудесных драконов, изменяли им с инфантильными принцами и их отважными оруженосцами, а потом выходили замуж за премьер-министров или случайных рыболовов. В компьютерных играх, в которые я азартно рубился треть короткой жизни, герой проходил с кинжалом или винтовкой через настоящую мясорубку, чтобы потом попадать в ещё одну и ещё, в перерывах развлекаясь с продажными женщинами в злачных местах низкого и среднего пошиба. Реальность врывалась в выдумки и диктовала свои правила, проповедовала индивидуализм, пессимизм и показывало коварство великого рандома. Реальность помогала не увязнуть в розовых соплях, добавляла придумке тени, полутона и объём. Это смотрелось офигительно со страниц книг и раскадровок экрана.