Но вот эта честная и открытая голубоглазая физиономия, побелевшая в ужасе, показалась знакомой. Он оттащил меня от окна, оно было настежь, по коридору гулял страшный сквозняк, он за руки ухватил меня, как ненормальный, я через пальцы ощущал бешеное стаккато его сердца. Он… он это искренне? Перепугался за меня. Да почему? Он же меня не знает! Ну или… я его не знаю.
Я вырвался, обескураженный и капельку пристыженный. Плюхнулся жопой на пол у подоконника, дал понять, что не сигану уж никуда, поздно метаться. Сидел и молчал, но ненамеренно, не потому что дурак такой нелюдимый или неблагодарный. Силился вспомнить имя. Не справился, сдался и мысленно воззвал к мессиру папчику. За мелкую помощь хоть не так позорно краснеть.
— Сент-Мэвори, — прошептал потише, боясь, что прозвучу радостно. В памяти появились проблески.
Долговязым фриком Мэйв часто шатался у нас под марсианским домом. На крыльце сидел, из-за задёрнутых штор иногда тенью пугал, особенно по ночам. От братца-ботана моего добиться чего-то хотел, но вот чего? Дружба не клеилась или, наоборот, вражда? Я внимания не обращал, увлечённый изведением маман: донимать её истериками было куда интереснее, чем разбираться в проблемах скучных взрослых. Конечно, брат и кузен не были взрослыми в полном смысле этого слова… И я грустно поймался на мысли, как меня снова гложет уберкиллер, даже сильнее прежнего. Он тоже взрослый. Мне следует вникнуть, что это и как это, если за меня выбрали выживание. Ну, до поры до времени.
— Ты не ходишь в школу, Ману.
Начинается. Я тут суицидом балуюсь, а вы мне про это дерьмо заливаете?! Мне не попадалось в дьявольской библиотеке книги «Как не возненавидеть своего спасителя за тридцать секунд, потому что он правильный козел, как все вокруг». А ведь сумасшедше пригодилось бы. Я постарался обнять гитару понежнее, ища совета в ней.
Я хожу по карнизу, Мэйв. И он тут узковат.
Но прежде, чем я это высказал, агрессивно вцепившись в струны, — разул глаза и увидел, что Сент-Мэвори всё ещё полоумно дышит после своей пробежки вверх по этажам. Его рот не двигался! Он ещё не начинал душещипательную беседу со мной, а я…
Каким-то образом я так повредился рассудком с горя, что прочитал его не оброненную вслух мысль.
========== 19. Комедия положений, или во всём виноваты вёдра ==========
—— Часть 2 — Дьявол во плоти ——
— Что это за шум, Иэн? — Лорд темптер вышел на крыльцо с рюмкой крови в одной руке и рогаликом со сливочным кремом в другой.
— Ваши дети дерутся, мессир Асмодей, — невозмутимо ответил дворецкий, измеряя складным метром высоту подстриженных вдоль дорожки кустов китайского можжевельника.
— Они точно дерутся?
— Если вы одолжите мне свой бинокль… Благодарю, мессир. — Иэн принял из рук хозяина рогалик и поднёс к глазам, глядя сквозь кусты. — Виноват, обознался. Не дерутся. Кувыркаются на парапете бассейна, рискуя упасть в воду. Риск повышается с каждой секундой…
Возмущённый вскрик «ахтыжбллинхолоднокак!» и звонкий «плюх». Столб брызг поднялся до второго этажа, став видимым над стеной ровно подстриженного кустарника.
— Они намочили домашние пижамы, мессир. Я приготовлю сменную одежду, иначе кухмистер Жерар не допустит их к завтраку. — Дворецкий почтительно вернул рогалик и взошёл на ступеньку крыльца, поравнявшись с демоном. — Распорядиться сварить для них апельсиновый глёг? И послать кого-нибудь помочь выбраться из бассейна?
— А что такое, Иэн? — заинтересовался лорд с многозначительной ухмылкой.
— По приказу вашего друга, мастера Хэллиорнакса, ночью в водные резервуары поместья залили некий экспериментальный асептический раствор… Что-то связанное с убийством вредных микроорганизмов, дезинфекцией бетона и укреплением фундамента, немного пострадавшего от алкогольных напитков. В переданных мне бумагах и отчёте было примечание «не купаться». Так как раствор криогенный. Его температура к восходу солнца составляла примерно минус сорок градусов и продолжала падать, а температура воздуха над зеркалом бассейна, смею заверить, даже сейчас немногим выше названной, поэтому… — Дворецкий осторожно взглянул в иссиня-белое лицо Асмодея. Натуральное лицо мертвяка. Оно всё так же ухмылялось. Иэн переступил с ноги на ногу, с огромным тщанием подбирая слова. — Мне волноваться, мессир? Нужно ли позвонить в госпиталь?
— Займись свежей одеждой. И не подходи к бассейну, Иэн.
Дворецкий послушно кивнул, забрал пустую рюмку с бордовой каплей на дне и забежал в дом. А демон надкусил рогалик, выдавив немного начинку наружу, и пошёл к первому бассейну, окружавшему особняк полукольцом, причём пошёл самым длинным путём — через зелёный лабиринт, розарий и сад. К моменту, как он добрался до покрытого изморозью парапета, рогалик был полностью съеден, царственные пальцы выпачканы вместо сливочного крема почему-то фруктовым джемом, а в толще синей-пресиней «воды» неподвижно застыли два переплетённых тела.
— Энджи, хватит топить брата, он всё равно не захлебнётся и не умрёт. Вылезайте.
В бассейне ничто не шелохнулось. Над поверхностью раствора попыталась пролететь оранжевая стрекоза и упала зигзагом, замороженная, с треснувшими крыльями. Со стороны дома вдруг некстати зазвучала лирическая музыка — кто-то пробовал свои силы на рояле, выдвинув его на открытый центральный балкон второго этажа. Лорд темптер призвал из кабинета свою трость и некоторое время задумчиво постукивал ею в такт мелодии по голубоватому льду, не добившись, впрочем, всё равно никакой реакции от упрямых утопленников.
— Ангел мой, ты знаешь, который час, и прекрасно слышишь меня. А ещё нас слышит и смотрит Мануэль, и ему очень интересно, в каком виде вы сейчас мокро пошлёпаете по траве. И ладно ты — ты горячее разъярённого солнца. А вот с Демона пижама отдельными твёрдыми кусками отваливаться будет. И телевизионные панели внутри дома с лёгкой руки твоего изобретательного мужа будут транслировать самые понравившиеся кадры неделю, если не больше. Не желаешь сократить домочадцам минуты запретного удовольствия? Вылезайте оба.
Из-за круглой мраморной колонны на границе сада боязливо выглянули главные любопытствующие уши, очень заметные по причине светло-золотистых волос, а затем и не менее любопытствующие полынно-зелёные глаза, но демона они прозевали: Асмодей не собирался торчать у бассейна вечность и ждать сыновей, потому что произнесённая речь была и целью, и приманкой, сочинённой не для них, а для него — единственного бесценного шпиона и зрителя, по-прежнему слишком наивного и не соображавшего, что в особняке дьявола ничего не происходит случайно, а всегда искусно подстраивается.
Зато другие участники фарса хорошо знали как истинное положение вещей, так и свои бессменные роли. Из плена ледяного раствора, смирившись с неизбежностью, первым вырвался Ди. Заиндевевшие пижамные штаны и майку он, чтоб не мучить ничью неискушённую фантазию, сам с себя содрал ещё в бассейне вместе с трусами, так что выбрался в более-менее тёплый воздух сразу нагишом. Синие ручейки, медленно стекавшие с его волос, проложили целую мокрую дорожку по траве до задней двери кухни, где беглец заставил Жерара три секунды созерцать его — своеобразный рекорд, ведь повар обязан был давно привыкнуть ко всему, — а затем вернул к невозмутимому взбиванию крема для пирожных. Вошедший затем подросток, следовавший за киллером по пятам с очень-очень круглыми и восторженными глазами, вызвал у флегматичного француза куда больше замешательства. Этого в сценарии явно не значилось.
— Месье Санктери, чем вы занимаетесь с утра пораньше?!
Заторможенный до крайности Мануэль издал какой-то длинный нечленораздельный звук, нечто среднее между «ни хрена себе доброе утречко» и «а вы тоже это видели?», и прошёл через кухню в столовую. То есть не прошёл, а почти прополз, держась за стены, посудные шкафчики и горячее стекло духовки. Неодобрительно покачивая головой, Жерар дождался последнее действующее лицо.
— Анжэ, почему ваш брат не спит? Он сдал смену как обычно, в начале шестого, ему полагается отдыхать у вас в комнате и пропускать семейный завтрак. И почему вы-то не голый? Quel bordel, je ne l’accepte pas¹…
— Жерар, я не люблю, когда ты переходишь на французский. Наготы нам всем сегодня предостаточно, хорошо, что соседи уже на работу разъехались. Принеси бутылку чего-нибудь… да сам выбери и налей мне в кружку вместо чая. Возьми кружку побольше!