— А какую «тайну» ты собираешься им подбросить?
— Они больны теориями заговоров. Предлагаю свергнуть правительство. Собери совет из своих любимых помощников или возьми напрокат театральных актёров, мне всё равно. Напоминаю — никакого ядерного оружия, само слово «оружие» не употребляй. Купи несколько журналистов, самых доверенных, согласных на изнурительный спектакль. Возьми их в плен, как сующих нос не в своё дело. Дай понять ребятам из Лэнгли, что это информационная война. И придумай какую-нибудь несусветную чушь о дискредитации демократов. Все карты тебе в руки. Ты умеешь быть в центре внимания, громогласный мастер. Развлекись по полной программе.
— Святые глюоны, мне нужны детали… Они умеют быть придирчивыми, я провалюсь на бенефисе, Ди!
Киллер привычно сел на корточки. Лучащееся золотом лицо не вровень с его, а чуть выше, оранжевые губы нервно прикушены, оранжевые глаза… впрочем, в глаза Демон не смотрел.
— Что я сказал?
— Мы прикинемся, что замыслили недоброе против правящей партии.
— Нет, до этого.
— Что они идиоты?
— Что я приду, мастер. И поддержу тебя. Принесу очень подробный план. Поиздеваюсь над пленными. Пригласи несколько чернокожих репортёров. Маленькие изъяны никто не заметит на фоне старого доброго расизма.
— Я не хочу выставлять тебя опять исчадием зла, они будут ненавидеть тебя.
— Хэлл, я привык. Людям нужен враг, не абстрактный, а персона, которую можно, нужно и полезно для здоровья ненавидеть. И если враг не явится сам, то будет придуман. Так случилось с сатаной и всеми его рогатыми слугами, разве нет?
— Это ужасно. И от осознания — люди становятся ещё противнее. Но почему ты?
— А кто, если не я? Ненавидеть легче, когда нет изъянов. Я кукольный монстр класса де люкс. Они будут рады, что меня наконец-то можно обвинить.
— И арестовать?
— Ты смешной, мастер.
— Если они совсем ничего не смогут сделать, если цель недостижима, они переключатся на тех, до кого могут дотянуться. И отыграются на них.
— Не возьмут же они штурмом Хайер-билдинг. Здание в деловом центре города, другие большие боссы не допустят, это конфликт интересов.
— И поэтому?..
— И поэтому ты прав. Ты не сказал ничего смешного. Я дам себя арестовать.
— Юлиус…
— Не ной, мамуля.
— Тебя ещё никогда не арестовывали!
— Зато Энджи будет смерть как доволен. Наконец-то поржёт, находясь по правильную сторону тюремной решётки.
— Но это ведь ненадолго?
— Как только мне надоест руководить ELSSAD из клетки — выйду.
— Через дверь?
— Спорный момент.
— Юлиус, не делай ничего, что выдаст твою нечеловеческую силу. Ты привык плевать в лицо правилам и манерам, но, прошу тебя…
— Трюк с сообщником, подменившим охранника и укравшим ключи, подойдёт? Не выходит за рамки людской немощности?
— Ну… смотря кто станет твоим сообщником. Ты не можешь просить подчинённых, за «дикими кошками» после твоего ареста будет установлено круглосуточное наблюдение.
— У меня есть один поклонник, неуправляемый сластолюбивый безумец…
— Плохая идея.
— …неприлично могущественный…
— Втройне плохая идея.
— …и никому не известный. Полное инкогнито.
— Я заинтригован. Я с ним знаком?
— Возможно.
— Пригласить его на пресс-конференцию?
— Нет, но если захочет — он явится сам.
— Кто он?
— Не здесь и не сейчас. Поговори с моим отцом. Хэлл, на этом всё. Я и так задержался.
— Побудь ещё минуту. Я редко прошу. — Мастер, преодолев смущение, обнял его, быстро вскочившего, за без преувеличения божественное бедро, потеснив пистолетную кобуру. — Не знаешь, почему я готовлю для тебя очередную противозаконную операцию?
— Не понял?
— Почему я не испытываю угрызений совести, Ди?
— Потому что ты вовсе не тот паинька, коим привык себя считать. Ты Учёный. С большой буквы. А окружающие — с маленькой. В разрезе вечности у тебя совершенно нет времени на вежливость, соблюдение прав и свобод. Побочные эффекты, инвалидность, эпидемия, летальные исходы? Просто неудавшийся эксперимент. Каждая смерть — результат несоблюдения техники безопасности. Ты не прощаешь им небрежность. Ты трудишься во имя новых знаний. В лаборатории, а не в театре трагедии. И всегда помнишь, что если тебе для тестирования нового препарата нужно живое тело — я доставлю тебе живое. А если нужен труп — я добуду труп.
— Значит, я подлец и негодяй?
— Только с точки зрения трусливой гуманности. Мы трудимся бок о бок на тёмной стороне, Хэлл. Боишься теперь, что тебя объявят злым гением? Вторым доктором Менгеле?
— В каком-то смысле это было бы честью… — пробормотал мастер, снова смущаясь. — Ужасной, но честью.
— Давай начистоту — изгнанники из рая не сделали ничего, чтобы сотворить рай на земле. Значит, они и правда не заслуживали рая. Зато заслужили нас. Едва что-то внутри их душонок изменится — я дам тебе знать. А пока наслаждайся принадлежностью злу, упивайся ею.
— Юлиус…
— Ты когда-нибудь задумывался, что такое добро? По-настоящему.
— Нет.
— Это рамки и запреты, жизнь под контролем морали, уже названной тобой совести и каких-то принципов. Это называется жизнью в свете. Когда ты виден насквозь, когда не можешь спрятаться, не имеешь личного пространства, чтобы дышать, чтобы быть, ощущать себя правильно, исследовать и познавать себя. Когда в тебя вмешиваются, требуя соответствия, тотальный контроль, насилие над твоей сущностью и попытка переделать её, представив тем, чем она не есть. А здесь у нас — полная вседозволенность. Будь собой, будь свободен. Дыши, лети, твори. Будь святым, будь грешником, будь преступником, будь хоть первейшим говнюком, если таково твоё желание. Будь всем этим одновременно, никто не осудит. Тьма скроет тебя, как скрывает каждого, добровольно принявшего Её объятья. И ты перепробуешь себя в перечисленных ипостасях, пока не найдёшь истинную. И не будешь наказан за долгий путь проб и ошибок.
— Но ведь за всё надо платить? Тьма требует поклонения, служения…
«Я — твоя оплата». — Ди улыбнулся одним уголком рта. Эту тайну он вынужденно будет хранить до самого конца. Тьма, воплощённая силой Талисмана в душу и обрётшая сознание, — ну чем не ирония судьбы, слепой и никогда не заботящейся о последствиях.
— Вовсе нет. Разве гравитация требует чёрных месс и кровавых жертвоприношений? Она просто действует, пронизывает мир вдоль и поперёк. Остальное — романтические выдумки разных слабохарактерных психопатов, которым не хватает по жизни поводыря, бога-диктатора или демона-фюрера.
— Но почему я так предан тебе, а не себе? Я тоже слабохарактерный?
— Глупый вопрос. Давай последний отчёт, мам.
*
Я выслушал отчёт. Мастер в очередной раз разругался, помирился и объединился с Эстуолдом и может дать красной планете стабильную атмосферу, которая удержится благодаря разогнанному ядру и усилению магнитного поля. Но проклятые людишки постоянно топчут Марс своими отсталыми приборами и с ума сойдут от счастья, едва поймут, что он пригоден для их жалких жизней. Оборотням придётся и дальше скрываться. Ещё долго. Но не вечно. Я размышлял о раскрытии тайны и новой войне двух цивилизаций. Оборотни, несомненно, победят, ведь на их стороне ад и высокотехнологичное оружие, и боевые роботы, и всякие прочие мегавафли. И мне импонируют реки крови, восхитительный горячий запах с линии фронта. Однако людей куда больше, они давят массой, и истреблять их будет скучно. Однообразные горы тел… И не совсем по плану — ведь когда мы сотрём последнего безволосого орангутанга с лица земли, презирать будет некого и некем питаться по выходным. Если только не выращивать их как скот, постепенно отупляя и лишая воспоминаний о прошлом. Это неплохая идея, но тоже скучная и вторичная. Мне понадобится свежий взгляд на проблему. Например, завести гарем яростно желающих мне смерти рабов и вложить им в руки пару кинжалов… или ключей для побега. Или построить гигантскую тюрьму, где остатки людей смогут плести интриги, организовать сопротивление, а главное — надеяться. Надежда, глупая и обманчивая — вот что делает их кровь слаще.