Я огляделся. Художество намалёвано на парковке мотоциклов в тени Хайер-билдинг. Трезубец самым длинным острием направлен в сторону Госпиталя №1. Это не школа и не детсад, но среди пациентов тоже есть дети, для них оборудованы детские комнаты ожидания, куплены игрушки, краски и мелки.
Он знал, какие ходили сплетни. Наверняка сам проконтролировал, что там мне влили в уши. Безумец и фрик, больной на всю голову? Он издевательски поржал над злопыхателями, запершись в больнице. Слишком хорош и адекватен, чтоб быть нормальным. И всё бы ничего, мне даже нравится его стиль ведения войны, но есть существенное «но».
Почему я не засек его на территории Госпиталя в первые три часа поиска? Как и что он наколдовал со своим сверхмощным естеством, чтобы не засветиться? Чёрт возьми, чем бы ни была эта магия и технология — она нужна мне позарез. Перспектива завербовать его в ELSSAD перестала казаться такой уж дикой и нарушающей жёсткие правила отбора, установленные великим и непогрешимым мной.
*
— Что происходит в раю?
Он неторопливо перетягивал струны на Гибсоне, говорил шёпотом и казался милым расслабленным ребёнком. Большеглазое лицо выражало удивительную, не свойственную ему безмятежность, прорисованную на фоне темноты и тишины провинциального пригорода. Было далеко за полночь, казалось, весь Бойсе спал до последнего енота и только в его комнате светились красные и синие диоды паучьих лап на дроне, да ещё тусклый прямоугольник ноутбучного экрана.
— А зачем тебе?
— Ты был там хоть раз, жопа? — Шёпот стал звонче, радуясь обидному слову. — На экскурсии, или как ещё туда пускают.
— Сам ты жопа, — Ксавьер сидел в почти такой же темной серверной, притушив свои огромные следящие дисплеи. Оставалась белая подсветка компьютерной клавиатуры и фосфоресцирующие пучки толстых проводов на потолке и стенах: розовые, зелёные и синеватые. — Это что-то вроде карликового города-государства, поделённого на множество обособленных секторов. Как Ватикан. Эдемский сад занимает четверть территории, и он сам неоднородный: кое-где напоминает благоустроенный ландшафтный парк с водоёмами, а кое-где — просто лес дремучий. Севернее сада рай — это двухэтажная Америка, спальный район. Но вместо привычных для нас коттеджей там странные архитектурные формы, парящие прямо в воздухе. Кто в них живёт, я без понятия. Западнее и ближе всего к границе с Верхним адом находится укреплённая крепость с бастионами и место дислокации регулярной армии. Кто-то постоянно тренируется и тренирует, хотя, уверен, до ELSSAD им далеко. Судя по хакнутой мною информации, ангелов в армии чуть больше десяти тысяч. Мизерно и смешно. Но, говорят, что территория военной части строилась наподобие Гранитных этажей — то есть неизвестно, сколько там ещё вглубь пространства. И прятать они тогда смогут сколько угодно миллионов бойцов, хоть и не миллиард. Законы физики не резиновые всё-таки. На противоположной стороне от милитаризованной зоны, то есть на востоке рая, цветёт и пахнет то, что можно было бы назвать древним Римом — город на холмах, с узкими извилистыми улицами, довольно красивый, но лишённый очарования сельской пасторали с овечками и кучевыми облачками или чем-то подобным, что в обилии встречается в религиозных книгах. На юге земля резко обрывается в море, но понять, что именно там находится, мне не удалось. Наконец, в центре рая находится божий престол. Он донельзя похож на греческий Парфенон с кучей ступеней и колонн. Из «храма» льётся сильный свет, не позволяя видеть его внутренние стены, дверные проёмы и прочая. Зайти в него тоже нельзя, максимум — подняться по ступеням. На самой верхней ступеньке установлен трон — белое каменное кресло. На нём частенько сиживает некий Сын, изображая правителя. Бородатая и в целом хмурая личность. У меня в связи с ним сохранились очень дурные воспоминания, так что я не подходил, чтоб поздороваться. Есть вопросы?
У Ману лопнула струна E, издав предсмертный металлический всхлип. Он посмотрел на неё преувеличенно внимательно, провисшую с гитарной деки, и спросил:
— Ты всё это выдумал?
— От первого до последнего слова.
— А если серьёзно?
— Не был я там. И не хотел бы, ни ногой.
— Но тем не менее знаешь всё. Ангел рассказал? Или мессир папчик?
— У тебя там какое-то подозрительное шевеление за спиной.
— Угу, сейчас… — Ману небрежно повернулся и ударил по лицу лежащего плотно спелёнутой гусеницей Верта. На физиономии музыканта уже красовалось шесть синяков, седьмой картины в целом не изменил. Сдавленный стон боли заглушила изолента, плотно прилепленная ко рту, грязная, в тканевых катышках, со следами высохшей слюны. Развернувшись обратно, Мануэль напоролся на высоко вздёрнутую бровь старшего брата. Фыркнул. — Ну чего уставился святошей? Сам сказал, в раю позорно. Не будь правильным козлом. Этот человекомудила за яйца меня пытался ухватить и чего-то там погладить. А я свои бубенчики, как стыдливая дева и бестолочь, для других похотливых лап берегу. Только ни хрена они не похотливые. — Он в уме высчитал паузу, не дождался реакции, и трогательно вздохнул. — Примешь меня утречком обратно? Хоть самолётом, хоть пароходом. Я провалился. Домой хочу. Забери меня. Пожалуйста.
— Не провалился. Оставайся. Научи этих ребят уму-разуму. Дома тебе делать нечего — если, конечно, ты не образумился и не хочешь вернуться в школу.
— Нет. А этих недоразвитых приматов — да, научу. Но потом. Я сам знаю, что дома не исполню свою мечту. Но сейчас я должен вернуться. Меня ждёт Мэйв. Тебе, ясен хрен, насрать, но у меня есть ещё один брат, и не такой… козлистый, как ты. И не мешай мне с ним тусить, ладно?
— Долго слово, чтоб обозвать меня, подбирал?
— Нечего подбирать. Жопа ты. Самолет вышлешь?
— SFSK-27 через четыре часа сможет за тобой вылететь. Конкорд. Не самолёт. Запомни уже, мелкий.
— Не придирайся. Ну так что за шняга в раю происходит? И не отмораживайся — кого мне ещё подоставать заковыристыми вопросами, если не тебя?
— В библиотеке особняка лежит книга без названия, том семьдесят девятый из коллекции в чёрном переплёте. Пристанище слуг света не похоже ни на одно другое. Оно обслуживает ад, ненавидит ад, кормит ад, воюет с адом и не существует без ада. Ты прочитаешь всё от лица имперского солдата.
— Имперского?
— Первая священная империя — так они величают себя вместе с адом. Ад считают территорией, занятой сепаратистами. Они всё ещё верят, что повстанцы вернутся. Они живут надеждой на воссоединение и ждут конца времён во имя своей идиотской веры.
— А делами, происходящими на земле, они занимаются?
— Да, но мало и спустя рукава. Единственный более-менее функционирующий департамент — погодный. Его в простонародье зовут «небесной канцелярией», подразумевая атмосферное небо, а не…
— Я понял, — Ману краем глаза заметил, что Верт подполз вплотную — весь разговор, похоже, тихонько полз — и почти дотянулся носом к его босой ступне. — Кси, а пришли конкорд попозже? Я придумал себе занятие на остаток ночи.
— Не раньше, чем скажешь, как ты обезвредил такого здоровенного приставалу.
— Ну сам как думаешь, гений? Сбросил одежду… — малыш-оборотень улыбнулся, обнажив четыре розовато-белых клычка, — и человеческую кожу.
========== 27. Инквизиция в деле, или почему тут нет невинных ==========
—— Часть 2 — Дьявол во плоти ——
Наше сотрудничество резко кончилось после насильственной попытки поцеловать меня. После третьей из них. И не потому что я хотел давать Верту шанс исправиться — просто ночью идти и ехать некуда. То есть ни избиение, ни долгая отключка, ни другие унижения не подействовали: человек тронулся на мне до белой горячки, даже обращение в довольно крупную разозлённую змею не остановило домогательств, только заставило его поверить в своеобразный кошмарный сон — короткий и недостаточно убедительный. Почему? Я не имел права подвергать свой народ угрозе разоблачения из-за личных проблем и капризов и, быстро придушив «поклонника», вернулся в морфу мальчишки и цыплёнка. Но я не предполагал, что именно при таких обстоятельствах научусь говорить кому-то «нет», злиться и всё равно испытывать угрызения совести. Можно ли класть на одну чашу весов честь, а на другую — дело всей жизни и не чувствовать себя трусом, выбрав первое?