— А я никуда не денусь в перспективе. Готов к коллаборации после того, как встану на ноги, вы услышите обо мне. Не называю группу, чтоб вы не ждали новостей о ней специально.
— А если мы не поймём, не услышим?
— Я прогремлю на весь мир, обещаю. Запишу с вами ремиксы, кавер-версии, tribute-альбом Depeche Mode, спою дуэтом с Виктором. Не смейтесь, это не голые амбиции.
Но они смеялись внутри, особенно Вик. Знали, как труден путь к вершине, ведь сами её не могли достичь, пробиваясь упорным трудом долгие-долгие годы. Я не намереваюсь получить всё и сразу на голубом блюдечке. Зато благодаря этим разговорам и дурацким подколам Дарина я вновь почувствовал себя уютно. Нужно привыкнуть, что в среде человеков меня почти всегда будут вожделеть. Не женщины. Я выгляжу… ох, да я сам отлично знаю, как я выгляжу.
До взлёта я успел перекинуться парой слов с Кси. Я покидал Гонолулу в бессознательном состоянии и забыл о массе мелочей, а главное — о своём суперкрутом дроне. Поэтому для связи имелся только вшивый мобильный телефон. С другой стороны… за мной хоть через видеокамеру никто не шпионил.
«Это нормально, когда ты знакомишься с группой людей, переживаешь большие неприятности и дальше все ведут себя как ни в чем не бывало, не говорят об инциденте, шутят и смеются? А ещё с ними как будто устанавливается доверительная связь. Хотя ещё вчера они не подозревали о твоём существовании», — к концу сообщения я ненавидел крохотную клавиатуру, но вслух говорить бы это не вынес.
«Межушные узлы человека так устроены: гасить негатив или отодвигать, если не получается гасить. Последствия настигнут их, но не сразу. Тебе самому не нужна помощь мозгоправа или огнетушитель? В какую передрягу опять вляпался?»
«Отвянь, мозгоклюй. Я разведал, что под вежливой корочкой они ничем не лучше тех бакланов из Бойсе, и я не хочу превозносить этих только потому, что люблю их музыку. Но почему они все-таки отличаются?»
«Люди суть высокофункциональные животные. Похотливые животные. Это в их природе, это нормально, не подлежит линчеванию, и если бы вызывало резкое отторжение — пришлось бы нам вообще не контактировать ни с одним из них. От тех американцев твои наркозвёздочки отличаются уровнем профессионализма, самоконтролем и взвешенной реакцией на последствия. Однако успокой меня, скажи, что к твоей заднице больше никто не подгребал».
Я порадовался, что на огромном расстоянии чтение мыслей невозможно и вранье никто не вскроет. Успокоить брателлу текстовой ложью проще простого. Но чем успокоить себя?
«Сказал же, отвянь с мамочкиными допросами. Лучше объясни, чего все со мной носятся? Если ещё раз увижу слово «птенец» или «желторотик», получишь в глаз, придумай версию поинтереснее беззащитной малолетней цыпочки».
«Кто попало доверие не вызовет. Внешность обманчива, но на ней есть маркеры ментального здоровья и красоты души, кроме случаев мошенничества и лицемерия с целью разведения лохов, там удачный невинный декор — хлеб насущный. Не смей ржать. Может быть, ты взбалмошный придурок, но искренний, и намерения твои не фальшивы. Они почувствовали это, не бездушные сухари, ты получил отклик, повезло, радуйся».
«Радуюсь. А если бы я был двухметровым силачом с голосом как звучок у контрабаса, никто бы не бросился обо мне заботиться и жалеть? Медведи не нуждаются в ласке так, как котятки?»
«У медведей толстая шкура, не всякая пуля пробьёт».
«Эй, а что, не бывает верзил с душой плачущей над мелодрамами девушки? И не бывает брутальных щенков, мечтающих иметь в автомобильном парке танки?»
«Давай заканчивай трёп, Ману, мне работать и спать надо. Физическая сила или слабость диктуют алгоритм защиты. Где нет бицепсов, там в ход пойдет хитрость и манипуляция. Каждому — своё оружие, и без оружия никак, потому что мир — поганое и недружелюбное место. Береги новых друзей, а полностью не доверяй никому, и демонам не доверяй особенно. Сообщи, где и когда состоится ваш капустник, если сам не приеду, может, Ангела к тебе отправлю: должен же хоть кто-то запротоколировать тебя впервые на сцене перед публикой и без детских подтяжек и подштанников. Цыпочка. Счастливой дороги».
Восхитительный у меня брат. Жаль, нет смайла со средним пальцем. Я отключил аппарат согласно стандартному полётному протоколу и поджал ноги, чтобы Виктор протиснулся на своё место у иллюминатора. Он тоже прятал телефон.
— Звонила Марлен, есть новости от Эмили. Выписали из больницы в прошлую среду, допила курс лекарств и готова присоединиться к туру в качестве специального гостя. Хорошо, что мы не успели поменять афиши в связи с её внезапным припадком, я надеялся в последний момент просто извиниться за её отсутствие и всё. Но Эмили сыграет, парни.
— Припадок? — а кто задаст глупые и очевидные вопросы, если не я.
— Вышла из интерфазы в фазу, затем снова в интерфазу, — Виктор постучал себя по лбу. — Тут ничего личного, просто бизнес: музыкант хорош настолько, насколько он надёжный партнёр и выполняет обязательства. Это основа любого сотрудничества. Если бы она не успела завоевать большую популярность после попытки самоубийства, я бы не рискнул записывать для нее индастриал-версии известных хитов. Мы исполним в финале концерта одну из них, Эмили на вокале, и ты тоже сможешь блеснуть, заменив Йевонде или Нотте. Посмотрим, кто быстрее устанет и захочет отдать тебе гитару.
— А это не дешёвый пиар-ход с психушкой? Привлечение внимания, беспроигрышно по хардкору, — на самом деле я обрадовался, что найду с нервной девицей общий язык на почве увлечения суицидами. У меня маловато опыта общения с противоположным полом, и пусть робеть, молоть чепуху и стесняться — это не про меня, но перед Эмили Отем просто не хочется ударить лицом в грязь.
— Заболевание генетическое, она не притворяется. Отец шизофреник, у матери тоже биполярное, а она — борется с внутренним адом и побеждает. И записывает блестящие автобиографичные альбомы. Ты их знаешь, слушал, не так ли? Под бурлеском, викторианской драмой и ожившей мертвечиной она прячет…
— Не надо, — я понял его недосказанную мысль безо всякой телепатии. Ну конечно же её насиловали и, уверен, отнюдь не так мягко, как меня. Определённо нам на роду написано подружиться, хотя бы фиктивно, на сорок дней американского тура.
Я поднял правый подлокотник и устроился спать на Фабрисе, используя его предплечье вместо подушки. Он убрал мешающие волосы, подрожал крепким телом, передавая дрожь мне, но потом все-таки решился обнять — за ноги, и похабно, и по-отечески.
В последний раз я спрашиваю себя про обман внешностью. Кто я? И кто я в их глазах? Не жертва, не охотник, не друг, не обычный коллега, и не какой-то приятель или собутыльник. Их неестественно притягивает ко мне, побуждает к откровенности, но им нечего скрывать, а я лгал, лгу и скормлю им ложь на обед и завтрак. И быть мне лжецом всю жизнь среди людей, если я не передумаю и не предам дурацкую мечту возвыситься и стать знаменитым. Но пусть так. В безопасное прозябание среди оборотней я точно не вернусь.
Я обвил шею Фабриса, стараясь не думать, как легко мог бы его задушить, накинув лассо из змеиного тела, поймал одну из двух эротических постановок в его голове и начал засыпать, пообещав принять там (в его и в моем сне) самое горячее участие.
*
— Симон, твои ребята закончили?
Симон Оаро позволил себе лишь на секундочку расслабиться, отойдя от строгого протокола санитарной зачистки, взял из автомобильного мини-бара бутылку пива и встрепенулся под взглядом, напоминавшим пронизывающий ледяной ветер. Фуражка сбилась на затылок, когда он вытер невольно вспотевший лоб. Поставил бутылку на место, прочитал самую короткую молитву, которую знал — незатейливую, из трёх слов — и после этого осмелился встретиться глазами с изысканно красивым монстром, на которого работал.
— Квентин и Федерика остаются наводить беспорядок в комнатах, пока фокусная группа не признает, что у места преступления естественный вид со следами борьбы. Лазарос вернётся за пустыми канистрами из-под крови, их нужно увезти отдельно от остального инвентаря, чтобы запутать настоящих ищеек. А остальные «крысы» — так точно, закончили.