— Ашшур не подчиняется старым правилам призыва, мог и не ответить мне, — невозмутимо сказал Ангел. — И он больше не заключает сделки, ему не нужно, неинтересно, давно надоело. Однако… тот, кто мог бы вылечить рану, нанесённую тобой, скрывается в нашем особняке и отказывается ему помогать.
— И Ашшур вынужден был пойти на сделку, которую предлагал уже ты. И ты диктовал условия. И был прекрасным целительным добром. Седьмое солнце ада, даже плетя интриги, ты умудряешься оставаться девственно чистым!
— Нет, я не исцелял его. Когда я сказал про особняк папы — я и имел в виду особняк папы. Я не твой антипод в плане обмена энергией, я отчасти твой брат и носитель твоей и нашей души, я не всегда способен возмещать ущерб, наносимый тобой. Но есть тот, кто может. Настоящая твоя противоположность.
— Это сейчас не важно. Ашшур убил троих детей по твоему приказу.
— Ашшур подбросил дров в ярость и в чуть более откровенные кровожадные мыслишки Джозефа Аккермана, отца Ирвина, помог избавиться от привычной обывательской трусости. И Ашшур же разжёг страсть в крови близнецов немного жарче обычного. Остальное люди делали сами. Они всегда делают это сами. Им нужно самую малость помочь, одинаково — избавляя от страха. И тогда, распоясанными, они претворяют свои мысли в реальность.
— Ты уничтожил две семьи.
— А ты возродил три души, забыв, что работаешь плохишом. И одного подонка посадят в тюремную психушку. Славный денёк выдался. Поужинаем?
— Я не представлял, что могу на тебя злиться, Ангел! Что я умею!
— А я вот не умею, — нежно ответил светлый киллер и повёл тёмного за кончики пальцев — прочь из разгромленной комнаты на втором этаже. Выйдя из коридора к широкой лестнице, он поднял трубку внутреннего телефона, распорядился скороговоркой: «Сесиль, вызови папиных разнорабочих, маляров, столяров и штукатуров. Твой младший хозяин слегка побушевал в левом крыле. Нет, без жертв. Конечно, он сожалеет», — и расплылся в улыбке сытого кота, когда брат опять закатил глаза. — Кстати, отмороженный мой, не сознаешься, зачем было изображать космический болид? Я и без спецэффектов чувствую, когда ты в ярости, спектакли — это же не по твоей части.
«Ох, заткнись, ещё немного, и я решу, что тебя зачали не из света, а из чистого сарказма», — взгляда красноречивее местные потолки ещё не получали. Ангел понял, фыркнул и поцеловал его (на редкость инициативно — сам первый полез), чем мгновенно успокоил.
— Ты их нашёл, специально искал, — сказал Демон чуть погодя, когда они уже присели вдвоем в пустой столовой. — Тех мальчишек и Ирвина… с гитарой. Это невероятное совпадение, это попросту невозможно. Как? Подтасовка реальности? Кто-то нарочно подселил их друг к другу, выращивал для меня ради одного-единственного дня этой трагедии?
— В бесконечном числе комбинаций людских душ, тел, призваний и пристрастий нашлась такая сама, прикинь? Судьба очень иронична к тебе, дорогой. Не подтасовывал я ничего. И не разыскивал — только время бы зря потратил. Это всё Ашшур, он ас в своём деле. Не мне в сотый раз пересказывать, какой он подлый двуличный засранец, но бессмысленно было пользоваться услугами других призывных духов. Твой вавилонский чёрт — лучший.
— Ладно. Мне одно неясно — почему тот, кто до сделки, судя по всему, наотрез отказался его лечить, передумает теперь? Сделка ведь с тобой, а не с таинственным лекарем. Что изменилось?
Ангел с довольной ухмылкой щёлкнул пальцами и обмахнулся появившимся веером игральных карт.
— Ты ничего не забыл? Я твой джокер. Моим расположением стремится заручиться каждый, у кого в голове хоть немного шевелятся мозги. Ашшур — свинья, и грязи у него за душой столько, что самосвалами вывозить. Милый лекарь в своё время сильно запачкался, ведь они были дружны. Любовники. Подельники. Боги, преступники и двойные агенты.
— Стой. Стой… — Демон впился острыми ногтями себе в виски, резко вскинул голову. На напряжённой шее проступили вены, отчётливо голубые, такие яркие, что становилось не по себе. — Проклятье! Это был сговор! И ты не заметил! Это Дезерэтт, это он, Ашшур не более чем пешка, он дурак высокомерный, а серафим всё подстроил!
— Между прочим, Ди, ты тоже дурак высокомерный. Вас, лопающихся от собственной заносчивости, довольно легко провести. Это не его личный план, это наш с шестикрылым тайный сговор, общее дело тебе во благо. И Хэлл немножко помог, — Ангел убрал карты, став прохладным и сосредоточенным. — Мы недавно подружились, но быстро стали не разлей вода, Дэз рассказал мне, какими влажными глазами ты смотришь на Ашшура, ты предсказуем в своих предпочтениях, ты даёшь слабину в одних и тех же местах, прекращай. Ты должен быть не только сильным и неуязвимым, твердолобый мой, ты должен научиться ловкости и изворотливости. Тьма — это прекрасно, но это далеко не всё. Ты слишком привык полагаться на вещь, которая тебе не совсем и принадлежит. Ты видел, чтоб я прибегал к помощи Света? Я формально приписан к нему, но я глубоко презираю его, я хочу что-то значить без него. Юлиус, когда ты называешь меня своей душой, ты прав, ты прав буквально. Но… что есть ты для меня? Кто ты? Зачем ты мне? Что нас связывает по-настоящему? Говорят, ты не можешь без меня обойтись, но вдруг я могу обойтись без тебя?
Ногти процарапали в фарфоровой коже длинные кровавые борозды, по скулам до подбородка. Киллер стоял на коленях, перевернув стул, глаза были плотно закрыты, а веки — дрожали, как будто на них опустился многотонный груз. Ангел медленно обошёл вокруг него, босые ноги глухо постукивали пятками по каменному полу.
— Не хочешь ответить? Я пытаю тебя, да? Это единственная боль, которую ты можешь ощутить, но не единственная, которой ты заслуживаешь. Дэз на раз-два вылечил бы Ашшура, но он не собирался помогать — пока я не попросил. Бес, которого мы называем вавилонским, на самом деле ассириец, это вопиющая и грубая ошибка, потому что Ассирия враждовала с Вавилоном. Он ненавидит нас, высокопоставленных, за невежество и безразличие к этому невежеству, он ненавидит нас, потому что он для нас никто, как ты и сказал — пешка. Ты знаешь, как называли столицу древнейшей ассирийской цивилизации? О да, в его честь, его именем, семь тысяч лет назад. Он был верховным богом воинствующей империи, он купался в крови тысяч жертв, в лучах славы, обожания и почитания. Тогда же он представлял для серафима пылкий любовный интерес, более того… Нет, не стоит болтать лишнего. В общем, тогда-то он загордился и предал Дезерэтта. Ты подумаешь, что шестикрылый его проклял, но месть была излишней: тот диковинный способ, которым Ашшур появился на свет, накладывал определённые рамки на его действия по отношению к Дэзу. И когда он преступил эти рамки, наказание свершилось само собой: Ашшур потерял силу, его жалкой участью стала бы короткая жизнь и смерть в обличье обычного человека. Но так вышло, что терял он силу постепенно, от заката до восхода солнца, то есть не сразу махом лишился её. Быстро осознав весь ужас положения и причины, к нему приведшие, ассирийский идол кинулся к серафиму и взмолился о пощаде. Он молил о ней до самого рассвета, почти лишившись былой власти, красоты и великолепия. Когда солнце взошло, надежда умерла и он наконец замолчал… Дезерэтт молвил своё слово. Часть исчезнувшего могущества в обмен на свободу воли и выбора. Бессмертие в клетке, сила по вызову. Карманный бес, красивая ручная граната и ручная шлюшка, мальчик на побегушках. Ашшур согласился, это понятно — иначе не дожил бы до наших дней и ты не лицезрел бы его злое точёное лицо, прогуливаясь по Нижнему Аду. К несчастью, серафим успел пустить плута и предателя в сердце, и тот, затаив чернейшую обиду, не раз ещё пакостил и мучил его, пользуясь привилегией, пользуясь слабостью, хм… Опять я много болтаю.
— Не договаривай. Пусть я высокомерный, но не дурак и понял, чем и как они связаны. Переходи непосредственно к той части, где Дэз отказался лечить своё шизанутое творение.
— Потише ты. Так вышло, что Дэз жаждет проникнуть во Тьму. То есть в тебя. Раздеть тебя, довольно разнообразно — и от одежды освободить, и от мрака. Отделить и раскрыть твой личный потенциал. Я скромный и не интересовался, нафига ему это: хочет — и ладно, пусть пробует и получает. Он честно объявил тебе о своих намерениях, ты не больно-то удивился, но разрешил ему, потому что шантаж наше всё и тебе тоже от него кое-что нужно. Да-да, я осведомлён вплоть до какого цвета и фасона трусы ты решаешь надеть по утрам, а не только о таких глобальных вещах. Вы с ним начали эту игру, не я. И я упоминал уже, я знаю, кто твой джокер. Ну, а кто, по-твоему, его джокер?