Мы не имеем никакой возможности входить в рассмотрение, откуда ведет свое начало слово «печенеги», но нам кажется довольно вероятным, что другие народы узнали это имя от русских славян. «Печенеги» и «Πατζιναχίται» греческих писателей стоять весьма близко по созвучию. Если мы примем во внимание известие нашей летописи под 944 г., что корсуняне послали весть в Константинополь о движении Игоря против греков, что болгары сделали то же, «глаголюще: идуть Русь, и наяли суть собе печенеги»[118]; если вспомним подробные сведения о печенегах Константина Багрянородного, ясно указывающие, что многое он почерпнул из рассказов людей, бывавших на Руси или в Крыму, то наше предположение получает некоторое основание.
Впрочем, возможно, что и русские славяне узнали имя печенегов от венгров, которые передали его и византийцам, если верно объяснение господина Европеуса, что название «печенег» – угорское от bitšeη (ng) – jax, что значит «сосновые люди», т. е. живущие в сосновых лесах[119]. В таком случае знакомство русских славян с этим именем существовало еще до непосредственного столкновения их с печенегами. Близко к русскому названию стоит находимое у Титмара Мерзебургского «pezineigi» и у Брунона еще правильнее «pezenegi». Первый мог взять у второго с незначительным изменением, а Брунон был в России и слышал это имя от русских, когда шел на проповедь к печенегам. Вполне искаженное название – «pedenei и petinei», встречающееся у того же Титмара, – нам кажется, произошло вследствие устной передачи этого имени немецкими воинами, участвовавшими в походе Болеслава на Русь[120]. Не считаю нужным распространяться о том, что все названия, употребляемые польскими писателями для обозначения имени «печенеги», произошли путем искажения слышанного от русских. Piecinigi, pieczyngi, pincenakiti и т. д. – варианты польских хроник. Последний из них, находимый в хронике Галла, может быть объяснен знакомством автора с византийскими писателями[121].
Обращаясь к венгерским источникам, мы находим в них наших печенегов под именами bessi, bysseni, bicenati. Венгерское имя этого народа есть besenyö[122], которое в грамотах передается как besseneu, bessynew. Иногда же в этих документах мы находим имя wysseni[123]. Венгерский ученый Эрней видит печенегов и под именами wosciani, wosseravii и ebes[124]. Последнее действительно встречается в одной грамоте конца XII в.[125] Мы не знаем, каким образом произошли все эти варианты, но нужно помнить, что венгры были в непосредственных сношениях с печенегами. Возможно, что все эти разночтения представляют олатинизированное besenyö.
Арабы также не оставили без внимания наших кочевников, и печенеги являются в их сочинениях под именем «баджнак». Укажем для примера на известия двух арабских писателей Эль-Бекри и Аль-Балхи. Говоря о стране Баджнак, Эль-Бекри рассказывает, что к северу от нее лежит земля Kifdjak (Кипчак), на юг Хазария, на восток Гузия, на запад славяне[126]. А Эль-Балхи сообщает, что «часть турка выселилась из страны своей и заняла пространство между хазаром и Румом (Византией) – их зовут баджнак; в древние времена они не занимали настоящих своих жилищ, а лишь впоследствии они разделили и завоевали эти владения»[127]. Если мы постараемся определить по другим источникам, какой народ обитал в указанных арабами местностях, то убедимся, что это были печенеги. Эль-Бекри писал в XI столетии, а Эль-Балхи в первой половине X в., но как тот, так и другой говорят, очевидно, о времени им предшествующем[128], т. е. о начале X в. или о конце IX столетия. В этот период все пространство между Хазарией и Византией занимали печенеги, о чем единогласно говорят как византийские источники, так и русские летописи[129]. Кроме того, Константин Багрянородный сообщает нам, «что печенеги сначала жили возле рек Волги и Яика, и соседями их были народы, которые называются мазари и узы. Пятьдесят лет назад так называемые узы, согласившись с хазарами и напавши на печенегов, одолели их и выгнали из собственной страны[130]. Если наш писатель и не говорит специально о границах Печенегии, то все-таки из его известия видно, что соседями этой страны были узы и хазары, так что Эль-Бекри, Аль-Балхи и император-историк взаимно поддерживают друг друга и говорят, очевидно, об одном в том же народе.
119
Д. П. Европеус. Об Угорском народе. СПб. 1874 г. По-остяцки pitŝ – сосна, pits – сосна, pitŝeη (ng) – сосновый; jax, по-остяцки, – человек. (Стр. 4).
120
См. хронику Титмара в Monum. Pol. hist. v. I, p. 317 и 292; письмо Брунона к Генриху II, там же, р. 224. Что Титмар мог слышать о печенегах от Брунона – возможно, по близости отношений этих двух лиц. Титмар называет Брунона «conscolastius meus» (там же р. 293). Они могли быть в переписке. Некоторые другие варианты см. у Баера «Geographia Russiae vicinarumque regionum… ex Constantimo Porphyrogenneta» в Commentarii Ak. Scienc. Jmper. Petropol. v. IX, 1734 a. P. 402.
121
Галл был очень начитанный писатель. См. предисловие к его хронике в Monum. Pol. hist. v. I, p. 383.
123
Грамота Стефана Св. 1019 г.; одного венгер. епископа иобагионам 1299 г.; Белы IV. 1238 г. (Fejer. Codex diplomaticus Hungariae ecclesiasticae et civilis. Budae. 1829–1844 a. v. II, p. 2, v. VI, p. 2, v. I, p. 1).
124
Записки Ак. H. по I и III отд. 1854 г. т. II. Куник. О торкских печенегах и половцах по венгер. источникам. Стр. 734.
126
Fragments des géographes et d’historiens arabes et persans inedits. Defremery. Paris, 1849 a. P 15.
129
См. Ипатьев. лет. под 915, 972, 1116 гг., стр. 26, 48, 204. Constantinus Porphyrogenitus, p. 105–106; Γεωργίου τοΰ Κεδρήνου Σύνοψις ίστοριώυ. Bonnae. 1839 a. v. II, p. 129–130, 581–582; Οί μετά Θεοφανην. Bonnae. 1838 a. P. 122.
130
Corpus Script. hist. byzant. Bonnae, 1840 a. Constantinus Porphyrogenitus v. III, p. 164.