Скилица, писавший также в XI в., одинаково не лишен был возможности наблюдать и печенегов, и узов, и поэтому, хотя он и несамостоятелен в смысле фактическом, то все-таки различие, делаемое им между узами и куманами, заслуживает внимания. Оба приводимые писателя, при появлении половцев в 1078 г., прямо говорят, что это кумане. Отчего же они не назвали новых врагов и узами?
Переходя затем к известиям Анны Комнены, мы видим у нее полное подтверждение нашего мнения. Она рассказывает о событиях царствования своего отца, когда кумане-половцы принимают деятельное участие в судьбах Византии. Говоря о борьбе императора Алексея с куманами и печенегами, она указывает, что в войсках ее отца были узы, отличая, таким образом, последних от первых; рассказывая о борьбе печенегов с куманами, о том, что последние заняли болото Озолимну, Анна дает нам знать, что это имя произошло от народа узов, некогда здесь останавливавшегося лагерем[149]. Нам не важен филологический домысел писательницы, а факт признания ею узов за отдельный народ. Ценность известий Анны увеличивается еще потому, что она, несомненно, воспользовалась рассказами своего отца, что видно из мелких подробностей в описаниях битв, действий императора. А никто уже не может отрицать, что Алексей сознательно отличал узов от команов: первые были в его войске, а со вторыми он вел борьбу и принимал их посольства.
Приведем здесь два западноевропейских известия из времени крестовых походов, которые подкрепляют сказанное выше. Именно, по Раймунду-де-Ажиль, крестоносцы застали в Диррахиуме в 1096 году служивших в войске Алексея: гузов, фанаков (печенегов) и команов; по другому автору, там находились в 1110 г.: туркопулы, команиты и пиценарии[150]. Очевидно, писано это по рассказам очевидцев, а посему заслуживает быть принятым в число доказательств.
Сличим теперь показания приведенных писателей с известиями нашей летописи.
Мы приводили уже раньше сообщение Константина Багрянородного, что узы в IX в. жили еще за Яиком, в Азии, затем, потеснив печенегов, заняли область между Яиком и Волгой[151]. Писатель X в. Массуди находит их уже на правой стороне реки Дона, который отделяет от них Хазарию[152]. Географические сведения русских о Поволжье и Подонье в X в. были довольно значительны благодаря походам на Восток Святослава и его предшественников[153]. В раздаче уделов Владимиром Святым упоминается уже Тмуторакань, на восточном берегу Керченского пролива[154]. Какой же народ знает наша летопись в степях около Дона в X в.? Печенегов и торков. Услугами последних воспользовался в 985 г. Владимир Святой, когда шел на волжских болгар. «Иде Володимир на болгары с Добрынею уем своим в лодьях, а торкы берегом приведе на конех»[155]. Что это племя торков действительно жило у Дона, доказывается тем обстоятельством, что его остатки в первой четверти XII столетия ведут на берегах этой реки отчаянную борьбу с половцами[156]. Затем Константин Багрянородный в одном месте делает весьма важное сообщение: «Должно знать, – находим у него, – что в то время, когда печенеги были выгнаны из своей земли, некоторые из них по своей воле и по взаимному соглашению остались там и стали жить вместе с так называемыми узами и до сих пор находятся между ними»… Это известие указывает на дружественное совместное сожитие, а никак не на кочевание только в одних и тех же местностях. Эта небольшая горсть оставшихся печенегов могла быть отличена от узов только благодаря сохранению своей национальной одежды, как поучает сына наш император-писатель[157].