Старейшина умолк, опустил глаза под ноги, потом внимательно посмотрел на Вольгу, будто тот мог что-то подсказать в такую минуту. «Должно, страшится старейшина, чтобы и мы с Вавилой не попали в печенежский полон», — догадался Вольга. Он сидел рядом с Васильком на пустой телеге, не спуская глаз со старейшины и воеводы. Сидели и слушали, как же порешат быть дальше главные мужи Белгорода?
— Что же нам делать? Ты старший среди нас, присоветуй! — воевода склонился вперёд, заглянул старейшине Воику в лицо.
— Что я могу присоветовать сразу? Ты ступай, а я похожу по городу, подумаю — может, что-нито да высветится в старой голове, людям пригодное.
Воевода Радко, с сомнением покачав головой, ушёл в избу с Янком повидаться, а старейшина подозвал к себе Вольгу.
— Подойди ко мне, внуче. Дай опереться о плечо твоё. Ноги ослабли, не держат, ох-ох… Помнишь, по весне у восточной стены колодец начали рыть, а воду так и не нашли?
— Помню, дедушка Воик, — ответил Вольга, удивлённо глядя на старейшину: зачем тот о пустом колодце теперь вспомнил? — В том колодце теперь мусор да темень страшная.
— Веди меня к тому колодцу. Самому не дойти.
Они неспешно ступали по высохшей и выбитой конскими копытами травной ветоши. Старейшина покряхтывал, а Вольга жалостливым голосом спрашивал:
— Тяжко тебе, дедко Воик? Страшно тебе, да?
— Мне, внуче, страшиться уже нечего по древности лет моих… Тяжко дереву умирать, когда ещё при жизни у него корни пропали. Тогда другое дерево на его месте не взойдёт к небесам. У меня же длинные корни остаются на земле, крепкие.
— О чём ты, старейшина? — Вольга не понял стариковских слов.
— О людях, Вольга. Люди на земле как деревья в лесу. Тысячи их, и каждому падать придётся. Но мудрость жизни в том, что каждому дереву — свой час и свой порыв ветра… Мой час близок, тебе же ещё расти да мужать. Вот этому я радуюсь и грущу в один час сразу.
Говоря так, они вышли к восточной стене и остановились у недорытого колодца, прикрытого жердями, чтобы не попадала туда несмышлёная детвора и скотина. Старейшина постучал посохом по комьям белёсой глины, подтолкнул Вольгу к краю ямы.
— Посмотри, внуче, глубоко ли?
Вольга растащил сухостой в стороны, заглянул.
— Глубоко, старейшина. Дна не видно от тьмы в земле.
Старейшина и сам опустился на колени, заглянул в тёмную глубь колодца.
— Пожалуй, впору будет нам, — проговорил он, вставая и отряхиваясь. Но зачем он понадобился, безводный колодец, Вольга так и не узнал: на все его расспросы старейшина отмалчивался.
— Проводи меня в избу, Вольга. Прилягу. Уходился за день, и в голове будто кузнечики степные в знойный полдень стрекочут.
Вольга, поддерживая под руку, вёл старейшину к дому и косился на закат солнца. «Скоро Сварожий лик опустится ниже частокола и тень покроет наше дворище. Что надумал дедко Воик? Прознать бы как?»
Над зубчатой стеной города показалась краем тёмная туча и замерла, словно хвостом зацепилась за лесистые холмы у края левобережного займища Ирпень-реки.
Вольга, озираясь на тучу — не грянет ли в ночь ливень? — провёл старейшину в избу, уложил за очагом на ложе, близ слюдяного оконца — из него видна закопчённая дверь их кузницы и поросшая бурьяном земляная крыша — и присел у Янова изголовья. Рядом на стульчике сидела Ждана. Мать Виста и Павлина хлопотали по дому, детей меньших спать уже укладывали.
— Ты не спишь, Янко? Молчи, молчи, — зашептал Вольга в тёплое ухо старшего брата. — Я ходил только что со старейшиной Воиком по городу. Он да воевода Радко какую-то хитрость замышляют. А мне так думается, что старейшина хочет печенежского кагана в Белгород заманить да и кинуть в колодец. Тако же и княгиня Ольга с древлянскими мужами поступила. Помнишь, нам старейшина рассказывал? Не веришь? Зачем же он тогда в колодец безводный заглядывал и спрашивал меня — глубоко ли? Только старейшина в тайне держит свой умысел, не сказывает. Спать не буду, непременно высмотрю. И тебе скажу потом.
Янко улыбнулся и подмигнул младшему брату. Перед лицом Вольги промелькнула загорелая рука Жданы. Ждана осторожно коснулась щеки Янка, провела пальцами по затылку снизу вверх, взъерошила волосы, а потом сверху вниз, приглаживая их.
Вольга заглянул брату в лицо — Янко улыбался, похож был на разомлевшего на солнце кота, довольного теплом и сытой жизнью. В избе сумрачно от слабого света лучин на светильнике, но Вольга видел, как лукаво сбежались морщинки у левого глаза — Янко вновь озорно подмигнул брату.