Больше. Больше не способна. Когда-то была, но сейчас утратила эту функцию, но ему, Печорину, это знать не обязательно.
- Вы не пишете? – спросил Печорин, хмуря брови и глядя куда-то вдаль. Жюли удивленно на него посмотрела. Она не замечала, как шикают люди вокруг, как они злобно зыркают на них.
- Зачем? – вот так всегда – расскажешь какую-нибудь тираду, а ответят тебе какой-нибудь бредятиной из разряда “все будет хорошо”.
- У вас глубокие мысли. Думаю, вам стоит попробовать.
- Вы льстец и я уверена, что вы пробовали писать. Наверняка записывали на бумагу истории своих романов, - она улыбнулась и лукаво посмотрела на него исподлобья. Только вот он остался невесел.
Все оставшееся время они больше не разговаривали, но он неизменно следовал за ней с зонтом.
***
Печорин сидел за столом. Время было позднее, настольные часы громко тикали, содрогая спокойствие притихшего дома на окраине Петербурга. Как бы далеко не прятался он от общества, оно все равно его настигнет. Как это говорят? Если не Магомет идет к горе, то гора идет к Магомету.
Сегодняшний разговор на кладбище он решил предать бумаге. Он до сих пор писал. Те бумаги, что оставил он у Максима Максимыча, наверное, канули в Лету, но что толку о них горевать – он помнил все, что написал, как свое имя. В любой момент он может все выложить вновь, но надо ли это? Ему – нет. Пусть все остается так как есть.
Когда он, предвкушая новый роман, предложил встретиться Татьяне Нарышевой на Елагином острове, он не надеялся, что так скоро она сама предложит ему на ней жениться. Это было глубоким разочарованием, сменившимся, вскоре, скукой. Жюли была любопытным персонажем в этой историйке. Временами она вела себя не так, как женщина. Не поймите, ничего сверхъестественного – просто она скорее походила на того, у кого в голове творится невесть что. Запутанное, но сложенное в пазл. Что это?
Печорин встал. Зашагал по комнате, оставив руки на поясе. Лицо его было нахмуренно, брови сдвинуты и губы прикушенны. Ему хотелось докопаться до истины, хотелось начать за ней ухаживать, но подходящего повода не находилось. Снова бы нужно сыграть на жалости – но сегодня на похоронах она была блистательно безразлична. Может, сыграть на благодарности? О, а это уже может сработать. Не видел он еще ни одну настолько бессердечную женщину, чтоб смогла она не быть благодарной…
***
К вечеру завтрашнего дня каждая курица знала, что Жюли Нарышева – совсем не причастна к дуэли. Просто она оказалась там, у Озерцовых, когда два молодых человека уже повздорили. Разумеется, так и было.
Была половина шестого, когда Печорин пришел с визитом к Соколовым, дабы уговорить Василя трактовать все по-иному.
- Я не требую от вас ничего, кроме клятвы, - заявил он, кладя фуражку на столик у дивана в гостиной. Василь сурово смотрел на визитера. Последнее время он часто пил и ни слова о той истории от него нельзя было добиться.
- Я не хотел его убивать, я выстрелил случайно, у меня дрожали руки…
- Я понимаю, - Печорин дружественно прикоснулся к рукаву Соколова. – Но вы все еще любите Жюли?
- Не связывайтесь с ней, мсье! – вскричал он. – Она дьяволица!
- Вы согласны выдвигать ту версию, что я предложил вам, вместо правды? – безразлично по-деловому продолжал Печорин.
- Согласен. Только если я больше не увижу этого лицемерного петербургского света. Отправьте нас с сестрой куда-нибудь, а? – он шумно икнул. Задумавшийся Печорин вздрогнул.
- Я подумаю, офицер, - сказал он.
Когда Соколов покинул его, пошатнувшись в проеме с бутылкой вина в руке, и он остался наедине с собой в чужой гостиной, на ум пришла мысль, которая точно теперь не заставит его отступиться: “Не связывайтесь с ней, мсье! Она дьяволица!”
***
Жюли собиралась в дорогу, когда в комнату к ней влетела Тата. Она удержалась за косяк двери, а затем пьяной походкой приблизилась к Жюли.
- Я все знаю! – воскликнула она, хрипя.
- Что? – Жюли прикасалась к лицу мокрым полотенцем, разглядывая себя в зеркале туалетного столика.
- Ты украла приглашения Печорина!
- С чего ты взяла?
- Я нашла его у тебя в чемодане.
- Но ведь их было два…
- Одно по-прежнему у Китти.