- Не нужно, - ответила она на немой вопрос застывший в его глазах.
- Так зачем ты пришла? – он казался искренне удивленным.
- Все закончить. Нашему роману уже… уже так много, что… Ты никогда… это все игра для тебя, Станислав. Ты бы никогда не позвал меня замуж. Ты раньше со мной не водил дел, потому что боялся, что придется на мне жениться. А сейчас… Сейчас можно, да?
- О, эта женская ревность! – он закатил глаза. – Не ты, так другая, моя дорогая.
- Тебе нужно попробовать писать стихи, - сказала она, отвернувшись к окну.
- Да? А тебе – начать нормально жить с мужем, чтобы не бегать ко мне и не жаловаться на то, что он скучный.
Жюли впилась в Станислава ненавидящими глазами и что есть силы ударила его.
- Я тебя ненавижу!
- А я тебя люблю, - он ее поцеловал…
Глава 10. Персия, или скука рушит жизни
В половине десятого Жюли вернулась домой. На улице похолодало и ей пришлось вернуться, хотя ей хотелось погулять. На душе было тоскливо и дурно и только дом казался ей теперь приютом и пристанью. Но он оказался одиноким. По тишине и раздающимся на весь дом шагам она поняла, что Печорина нет дома. Она поднялась наверх, зашла в свою комнату.
- Мила! – крикнула она и служанка тут же прискакала. – Налей мне ванну. Мсье Печорин давно ушел?
- Да, госпожа, уж в шесть. Вещи собрал и уехал.
- Куда? – Жюли спохватилась, что Гриша собирался сводить ее в театр и, вероятно, раз она ему отказала, пошел сам. - В театр? - спросила она как-то заторможенно, обращаясь к Милке и принимаясь раздеваться, но мысли ее были совсем в другом месте. Хотя в какой театр он мог уйти с вещами?..
- Не знаю, мадам, - и Милка удалилась. Раньше, еще до Смольного, у Жюли бы возникло возмущение тем, что слуги не хотят никак ни помочь, ни угодить хозяйке. Но сейчас ей было все равно - как-то, ей казалось, она стала видеть во всех людях животную природу. Почти во всех.
Жюли принялась ходить по комнате, раздеваясь на ходу. Облачилась в домашнее платье и села за туалетный столик, чтобы распустить локоны и причесать их ко сну – там лежало письмо.
“ Дорогая Жюли,
В письме нечего писать, мне не чего тебе сказать. Оно все пусто и бессмысленно, если ты не знаешь правды. Когда-то ты говорила, что уверена, что я пишу. Это правда так. Но все свои записи я сжег, потому что тебе было бы скучно в них разбираться, а мне они и вовсе не нужны. Я-то знаю, почему уезжаю. Отныне я его не веду. Еду познавать Персию, надеюсь там будет не скучно. Ты ведь знаешь, скука рушит жизни!
Мне незачем возвращаться, я знаю, что ты не будешь пытаться меня искать, твой любящий и верный,
Печорин”.
Конец