Выбрать главу

Китти на кавалеров не везло. Все они ей не нравились (она не умела принимать мужчин такими, какие они есть и каждый раз бывала в них разочарована - что ж, такова участь романтичных девиц) и голова у нее сегодня кружилась. Она с интересом поведала Жюли, усердно обмахивающейся веером, что некий Ржевский, который знаком с Тумановыми, познакомил Быстровых с Печориным, а старая мадам Быстрова познакомила с Григорием Александровичем и ее, Китти. Да, кстати, звать Печорина Григорием. На редкость обаятельный человек.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Жюли кинула на подругу оценивающий взгляд, не лишенный надменности всех хладнокровных людей. Китти влюбилась и совершила это опрометчивое действие непростительно быстро. Вальс закончился и грянул еще какой-то танец, которого Жюли не расслышала. Тата пришла к ним и, запыхавшись, рассказывала о своем премилом кавалере. Потом они обе, Китти и Тата, перешли на обсуждение личности Печорина и Жюли к собственному разочарованию открыла, что Печорин симпатичен даже Тате! Такой эгоист и последнейший… Впрочем, не ей судить.

Танцевать она расхотела и сидела теперь, притворяясь, что ей дурно. Девушки покинули ее, но она была только рада. Потом снова услышала она их возбужденное шебетание, более похожее на писк.

 

- Жюли, ты должна познакомиться с мсье Печориным, - сказала Тата и уступила место перед взором Юлии мужчине среднего роста с выразительным взглядом карих глаз. Он вновь улыбнулся, как в первую их встречу, обнажая белоснежные жемчужные зубы и в его улыбке, тронувшей однако только губы, было что-то близкое Жюли… что-то детское. Это сравнение заставило и ее улыбнуться.

 

- Позвольте, мадам, - сказал он, принимая ее руку и поднося ее к губам, чтобы задержать их чуть больше, чем полагается. Жюли ухмыльнулась. Прибегнуть к такому трюку – назвать девушку мадам, чтобы узнать замужем ли она! Умно, но предсказуемо. Конечно, сейчас безвкусица – носить кольца поверх перчаток, так что узнать замужем ли кто весьма затруднительно. Но все-таки удивиться было чему – ни близость симпатичного белокурого мужчины, в котором многие находят что-то для себя, ни его поведение не вызывали в Жюли никакого шевеления в груди, мурашек или прочей ереси, что, принято считать, появляется при прикосновениях противоположного пола. Нет, разумеется, все это она испытала уже. Испытала и похоронила на веки. Против своей воли. Просто так вышло. Это все судьба. Разве может быть иначе? Оставалось только безудержное спокойствие - Жюли умела держать себя в узде. И была этому бесконечно рада. За все сокровища мира она не хотела бы вновь испытать те эмоции, что накрывали ее с головой тогда.

 

- Мадемуазель, мсье, - поправила она его, кокетливо улыбаясь. А Китти и Тата или на столько пьяны его вниманием к их персонам, или просто пьяны, или глупы, как сидоровы козы, но в лицах их не читалось ревности. Должно быть все это от того, что не видели они у Юлии интереса к Печорину и, следовательно, не считали ее соперницей. А друг с другом они уж как-нибудь разберутся. Но в этом и есть роковая ошибка всех незамужних дамочек. Жюли с насмешкой подумала, что, должно быть, эта ошибка проживет с ними еще не один десяток веков.

 

Встретившись взглядом с глазами Печорина, лишенными улыбки, озарившей его красивые губы, Юлия решила свою судьбу. Она улыбнулась тем мыслям. Тем, что она наконец-таки приобрела планы, которые будут актуальны еще долго и что все, кто когда-то ее обидел будут наказаны – и восторжествует справедливость. Вероятно, Печорин принял эту улыбку на свой счет и подкрепился во внутреннем решении.

 

- Простите, княжна, - сказал он едва заметно кивнув. – Мадам звучит гораздо благозвучнее, не находите?

 

Жюли лукаво улыбнулась – она знала что ответить.

 

- Смотря с какой фамилией, мсье, - она тоже слегка присела в книксене, в тон ему. Печорин засмеялся и только тогда Тата и Китти обратили на них свое особенно сильное, по-девичьи ревнивое и настороженное внимание.

 

- Вы сегодня просто поразительно прекрасны и я бы любовался только вами, будь у меня возможность никого, кроме вас не приглашать. Не откажите мне в удовольствии повести вас в мазурке?

 

- Не может быть! Уже мазурка… Сколько же танцев я просидела?