Незачем раскачивать лепешку на нитке. Я расправил и уложил нитку вдоль берега, взял крючок с лепешкой на ладонь, оглянулся все-таки зачем-то и швырнул лепешку с ладони, как с лопатки. Точно! Технология! Лепешка плавает, от нее тянется к берегу нитка, а от берега - ко мне, я держу конец нитки. Если за лепешку схватится на самом деле кистеперая рыба, то за другой конец нитки будет держаться академик - я. У меня на затылке зашевелились от ожидания волосы. Схвати, схвати, кистеперая, схвати, древнейшая. И как всегда, когда ожидаешь напряженно, с нетерпением, то, что ждешь, происходит как будто неожиданно, как будто ты совсем не готов, и хочется сказать: постой! Под лепешкой беззвучно провалилась вода, и лепешка исчезла в провале, вода сомкнулась, меня потянуло за руку, за нитку к озеру, а я все еще ждал, когда услышу чмок! И чуть не выпустил от неожиданности нитку. Или я не услышал от волнения, или на этот раз рыба приспособилась засасывать лепешки беззвучно. Опомнившись, я схватился за нитку обеими руками. Только бы крючок, только бы не… я не знал, что «НЕ» - НЕ разогнулся, НЕ сломался? Только бы крючок… только бы крючок. Про нитки я не думал. А нитки натягивались все сильнее. Будто к ним привязано тонущее бревно. И меня тянуло это бревно.
Тогда я попробовал тоже потянуть. Бревно остановилось. Я еще потянул, бревно начало всплывать, сейчас покажется, сейчас - я перебирал нитку, наклонялся ближе к воде, не прозевать, увидеть и схватить за жабры или за что попало кистеперую. И я увидел сначала черную толстую спину, потом золотистую жаберную крышку с глубокую тарелку, плавник и глаз, который в этот момент как раз взглянул из-под воды на меня, и я очутился в воде. Я думаю, когда рыбина меня увидела, она метнулась вглубь, дернула за нитку, а я и так стоял перегнувшись, чуть не падая.
Хорошо все-таки, что это случилось в пустыне. Кроме того, было жарко. Выкарабкиваясь из тины, я на всякий случай делал вид, что искупался, может быть, добровольно. И не сразу вспомнил о рыбе. В руке у меня все еще были зажаты концы ниток, обрывки. Нет, я не думал о кистеперой рыбе, и не потому, что никакой кистеперой рыбы не может быть в пресном озере, а потому, что я не знал, как объяснить это купание, если меня сейчас увидят. И ничего не мог придумать, пока раздевался, полоскал одежду и расстилал ее для просушки. В голову лезла кистеперая рыба, хотя я о ней не хотел думать и знал определенно, что клюнул на лепешку самый обыкновенный сазан, зато такой крупный, что я не справился, бы с ним, будь у меня и настоящая леска. Я не мог от нее отделаться, хотя легко отделался от академика и от стадиона, которых навоображал вместе с ней. И, конечно, не смог поэтому придумать ничего подходящего про мокрую одежду.
Меня так и застали за ее просушкой, и я краснел и шмыгал носом. Они все ахнули. Каждый сказал либо «ого!», либо «ой!», мне показалось, даже одобрительно. Потом дядя сказал, что это здорово придумано насчет стирки, а Леонид Ефимович… мне не совсем удобно повторять его слова, но я повторю, чтобы показать, какие встречаются в жизни сложности.
- Ты, Детт, академик! - сказал Леонид Ефимович.
И они все тут же принялись за стирку, здесь, рядом со мной, только Наташа ушла стирать к камышам.
Но самое главное совпадение вышло много лет позже и совсем в других краях, тоже на озере. Повторилось буквально все, вплоть до моего падения в воду. А когда я поднялся из прибрежной тины, она, на этот раз настоящая кистеперая рыба, стояла, наполовину высунувшись из воды, положив на поверхность обе лапы-плавника, и смотрела на меня укоризненно или, может быть, грустно. Затем канула вглубь неслышно и незаметно.
Я рассказал о каракумском озере и сазане так подробно, чтобы не выдать местоположение того, другого озера, что было бы, как мне кажется, ужасным предательством, нарушением дружеского договора и безграничного доверия, оказанного мне природой, сначала намеком, будто бы в шутку, а потом прямым приобщением к своей тайне. Только так можно понять это буквальное совпадение.