А. М. Горький умер 18 июня 1936 года. В 1938 г. не стало П. П. Крючкова и М. С. Погребинского – людей, которые по просьбе Алексея Максимовича помогали Антону Семеновичу Макаренко. История создания «Педагогической поэмы» подошла к концу.
При жизни А. С. Макаренко «Педагогическая поэма» издавалась по частям в горьковском альманахе, а также отдельными изданиями, в том числе и на украинском языке. После смерти педагога «Поэма» была опубликована в 1-м томе первого (1950–1952) и второго (1957–1958) Академических Собраний сочинений А. С. Макаренко в 7 томах. Во всех публикациях «Поэма» подвергалась цензурным и редакторским сокращениям и изменениям текста.
В 2003 г. читатель впервые смог прочитать педагогический роман-поэму в восстановленном виде.[44] Основой для восстановления текста послужило издание «Педагогической поэмы» во втором семитомном академическом издании сочинений А. С. Макаренко (1957–1958 гг.), по которому в течение полувека переиздавалась «Поэма» и по которому она вошла в третий том Педагогических сочинений А. С. Макаренко в 8 томах (1983–1986 гг.).
В заключение приведем первый отклик прессы на новое издание «Поэмы» (2003 г.). В 2012 г. в 10-м номере журнала «Нарконет» Лина Тархова опубликовала следующую статью-интервью с составителем.
«В нашей редакционной библиотеке появилась новая книга – “Педагогическая поэма” А. С. Макаренко. Почему мы рассказываем об этом читателям? Что это за событие – выход очередного издания известной книги?
Но это именно событие. Впервые педагогический бестселлер, как назвали бы его сегодня, издан без купюр. Увидев этот том, вы бы не узнали в нем “Поэму”: та, всем привычная, не толстая и не тонкая книга среднего объема. Этот том с трудом удерживаешь в руках, так он велик.
Неужели Макаренко, несмотря на мировую известность (его книги переведены на большинство существующих языков, только в США к 1990 г. вышло восемь изданий, в Испании – семь), урезали, сокращали, подвергали жесткой цензуре?
Принято считать, что советская власть Макаренко оценила, воздала ему должное. Однако отношения с властью великого педагога, который честно писал в автобиографии: “Политические убеждения – беспартийный”, были непростыми. Человек, сумевший сотни беспризорников, воришек и бродяг воспитать достойными гражданами, не укладывался в габариты, очерченные “педагогическим Олимпом”, как он это называл.
Чиновники “народного образования” откровенно боялись его независимости в работе, смелости и размаха. Однако замолчать педагогический подвиг Макаренко было невозможно. Власть поступила с ним хуже – превратила в идола. Интерес к живому человеку, его идеям угас. “Педагогическая поэма” продолжала издаваться, но – примечательная подробность – каждый раз с новыми сокращениями. У каждого издателя были свои страхи по отношению к Макаренко.
Реконструкция полного текста длилась много лет. В новом издании восстановленные купюры выделены курсивом. Проделана огромная, тончайшая работа. Рассказать о ней мы попросили человека, без которого эта книга, скорее всего, не увидела бы света: доктора педагогических наук, ведущего научного сотрудника Института семьи и воспитания РАО Светлану Сергеевну Невскую.
Работа была завершена не благодаря, а вопреки всем обстоятельствам – и организационным, и материальным. Институт, в котором работает Невская, без конца реформируется, меняет названия и направления, и сегодня его судьба внушает тревогу. Только чувство ответственности, свойственное истинному ученому, могло дать силы довести многолетнюю работу до финала. Невская – составитель, автор вступительной статьи, примечаний и комментариев.
– Светлана Сергеевна, насколько интересной для вас была эта работа?
– Даже для меня, макаренковеда, одним из главных открытий в ней был масштаб личности Макаренко, о котором большинство имеет очень узкое представление. Макаренко мы не понимаем, в первую очередь оттого, что не знаем. Чтобы понять, нужно до этой вершины дорасти. Смотрите – в 17 лет он стал учителем и всю жизнь учился. Великолепно знал педагогов прошлого – Песталоцци, Руссо, Ушинского… В подлинниках, а не в изложении прочитал Ключевского, Костомарова, Соловьева, Петражицкого. Знал историю, социологию. Писал в автобиографии: прочитал все, что есть на русском языке по психологии.
Это был, пользуясь выражением Горького, человечище. Не знаю, что с ним стало бы, если бы он не умер в 1939 г… На грустные мысли наводит судьба его приемного сына Льва Салько. Он работал в ЦАГИ. Однажды познакомился с молодыми сотрудницами посольства США, и это в дальнейшем, после войны, стоило ему работы и званий. А он был герой, вынес знамя своей части, выходя из окружения. Но кто-то не забыл о неосторожном знакомстве. Салько запретили работать по профессии. Его спасло то, что в колонии Макаренко он получил третий разряд токаря – токарем и стал работать. Умер молодым, не дожив до пятидесяти лет.
44