Грузная пожилая женщина, смерив меня сочувственным взглядом, немедленно вступила в бой за нравственность подрастающего поколения. Драматургию этой беседы стоит воспроизвести в подробностях.
Завуч (грозным голосом): Вы что хотели там увидеть?! (Глаза мальчиков немедленно наполняются слезами.)
Первый мальчик, рыдая, но еще надеясь уйти от ответственности: Ни-че-го.
Второй мальчик (более честный), обращаясь к первому: Не лги.
Первый, облегчая душу чистосердечным признанием: Мы хотели увидеть глупости. (Так дети обозначают интимные части тела.)
Завуч, усиливая психологический нажим: Вы что, в музее не были? (Здесь педагог хитро переводит разговор на красоту человеческого тела, явленную в произведениях искусства.)
Оба радостным дуэтом: Вчера были. В музее Ленина!
С изменившимся от трудно сдерживаемого пароксизма смеха лицом ретировался я из кабинета своего опытного коллеги.
Таким же «удачным» следует признать мой первый опыт сексуального воспитания старшеклассников. С ними я чувствовал себя более уверенным, поскольку возрастная дистанция между воспитателем и воспитанниками тогда не превышала семи лет. Психология старшеклассников представлялась мне ближе и понятнее.
Юноша и девушка – уже в десятом классе они жили вместе вполне взрослой жизнью. Разумеется, по школе поползли слухи, и я решил пойти с парнем на мужской разговор, неформальный характер которого должно было оттенить искусно избранное место беседы. (Мы прогуливались по лесопарковой зоне, примыкающей к школе.) По возможности деликатно, абстрактно, напрямую не касаясь данной конкретной ситуации, я повел речь о взаимоотношениях мужчины и женщины, возможных последствиях интимных отношений и об ответственности мужчины за любимого человека.
С пониманием выслушав столь яркий педагогический монолог, парень, сочувственно посмотрев на молодого, неискушенного педагога, заметил с мягкой улыбкой: «Да вы не переживайте. Мы умеем предохраняться».
До сих пор они муж и жена. Пару лет назад их уже второй ребенок окончил нашу школу. Но после того давнего случая я потерял охоту вторгаться в чужую личную жизнь.
А если это любовь?
Но кто же в самом деле не переживал школьные влюбленности? Давно канули в вечность те времена, когда влюбленные пары подвергались суровому общественному осуждению на комсомольских собраниях, а ханжеская мораль предписывала молодым людям тщательно скрывать от окружающих свои интимные чувства. Нынче дружеский поцелуй при встрече молодых людей противоположного пола – ритуальная форма приветствия, дозволенная прежде лишь генеральным секретарям дружеских компартий на братских встречах. А поцелуи недружеские, то бишь страстные, мы с некоторых пор научились спокойно наблюдать в кафе и на дискотеках, в общественном транспорте и даже в коридорах школы. Что поделать, сексуальная революция конца шестидесятых годов прошлого века с Запада, наконец, докатилась и до нашего целомудренного отечества. Как прикажете сегодня вести себя педагогу, застукавшему целующуюся пару под лестницей школы: подойти вплотную и грозным голосом потребовать прекратить безобразие? Смешно, не правда ли? Любопытно, что Запад, давно переживший подобное, уже дрейфует в противоположную сторону.
Мой приятель, профессор, недавно вернувшийся из Америки, был поражен типичной сегодня картиной общения американцев в вечернем ресторане. Там шла корпоративная вечеринка, участниками которой были преимущественно молодые люди. Никакого флирта, ни малейшего, даже шутливого намека на интимное продолжение вечера, предельная сдержанность в жестах и телодвижениях. Еще бы, под мощным влиянием эмансипированных дам там приняты драконовские законы, защищающие женщин от сексуальных домогательств мужчин. За невинный игривый поцелуй можно получить солидный тюремный срок. Нам бы так? Не думаю. Тот же профессор признался: «А знаете, мне их стало даже в чем-то жалко. Каким-то искусственным и натужным показался праздник, в котором отсутствовала эмоциональная включенность и непосредственность его участников. Это, конечно, лучше, чем наши «традиции», где, как известно, свадьба – не свадьба, если никто не перепил и дело не закончилось дракой, но тоже перегиб».