— Первая звезда?
— Вже.
— Да?
— Нема, — Шматко выглянул наружу и обозрел затянутое низкими тучами привычное небо Донбасса.
— Нема звезды — нема «товой». Шматко, а ты чего не в наряде, кстати?
— Я с Ваханычем поменялся.
— Ваханычу еще в ночь стоять.
— Постоит, он не против.
— А Федя где?
— По телефону говорит.
— Я в кунг, — приподнялся Лис. — Барахло сюда приволоку. Твое брать?
— Бери, — махнул я. — И магаз с трассе…
Дддддах! — раздалась короткая очередь из «дашки». Молчание, молчание… и снова «дддддах»!
«Шшшш… засветы, засветы на трассе!» — прошипела рация. Мы замерли. Лис первым выпрыгнул в проход и рванул к двери, я приложился коленом и похромал за ним. Мастер сдернул с неошкуренного столба автомат, пропустил нас и выскочил наружу.
Лис распахнул дверь кунга, свет слабой лампы выхватил кусок снега на валявшейся перед входом палете. Я протянул руку и зачем-то стащил «муху», потом кинул ее обратно, Саня ткнул мне в руки автомат и проскочил дальше.
— Гендель, я Мастер. Подробнее, — раздалось из «баофенга».
— Шшш… засветы на той стороне трассы, ну, может, метров двести в поле, хєр його знае… получаєцца — справа од «сєрого», — прошипел голос Ваханыча.
— Рота, рота! Один-один-пять! Один-один-пять! Бегом! — рявкнул Мастер в рацию и рванул обратно на КСП. — Шматко! СПГ!
— Бегу!
Мы все бежали.
Бах! Выстрел из СПГ распорол небо, тонкий чарующий свист удалялся, удалялся… Взрыв! Низкая вспышка вычертила снежное поле, край «серого» террикона и даже, кажется, нависшие тучи. Снова застучала «дашка». Ваханыч на пулемете, Дима с СПГ… Вот тебе, Шматко, и «первая звезда».
— Киллер… мля! Петрович! — прошипел я в рацию.
— Зара буде! Щас-щас-щас… — даже в рации было слышно, что Петрович бежит.
Мы спешили на позиции, и вокруг нас было такое суматошное движение… ВОП, обычно вымерший, вскипел людьми, оружием, какими-то рюкзаками, мешками, касками… На секунду показалось, что нас здесь не восемнадцать, а чуть ли не восемьсот. Люди, наученные странной войной, выскакивали из блиндажей и уже снаружи напяливали броню, подхватывали автоматы и растекались жикими ручейками по переднему краю.
— Шо там? — я успел захекаться за эти двести метров, все выкуренные за день сигареты разожгли маленькое злое солнце где-то в легких.
— Пригнись. Нихера не было… Петрович, слезь с бруствера! Нихера не было, и тут на дороге получается, на том краю херак — встал. Один. Я на бруствера залез, а там в поле еще, ну, не знаю… може, человек пять. — Ваханыч протянул мне теплак. — Как тока дал, они четко назад чухнули, не видно никого.
— Дима! — Я отвернулся от него и полез на бруствер. — А с СПГ ты нахера ввалил?
— То шо у мене другий тєплік, Воханич побачив тут, на дорозі, а я там далі глянув, теж щось було.
— И на сколько стрелял?
— Кіло-сто. На ту дорожку, шо мімо «сєрого» отудой уходить.
— Зашибись. Мастер!
— А! — Мастер вывернулся из-за плеча и тоже пригнулся.
— Вали на левый фланг и паси возле «четырнадцатой». Чо они молчат? У них нет никого?
— А…
Опорник «четырнадцатой», погруженный в темноту, вдруг как будто взорвался. Очереди автоматов и пулеметов засверкали, ударил гранатомет. Заполошная стрельба в сторону Докуча, и тут же оттуда пошла ответка. Ду-ду-ду… Далеко, конечно, но…
— По «четырнадцатой» КПВТ валит, — сказал Мастер.
— КПВТ на бэтэре… Технику вывели… Всё, началось? А чего так тупо-то все?
— Смотри, — Мастер спокойно поднялся.
Опять открыл огонь Ваханыч, и мы отбежали левее, вскрабкались на бруствер. Ну типа опасно, но надо ж понять, что́ происходит…
«Четырнадцатая» в километре от нас вела бой, и бой откровенно хреновый. Перестрелка с расстояния метров в двести… сукааааа… это значит — ползли к нашим, наши выпалили, дождались и ввалили сразу со всех стволов. Так? Так. На том опорнике двенадцать человек, два блиндажа, одна «дашка», один «покемон» и один СПГ… Рядом на бруствер вылез Шматко. Я поднял теплак, но через него вообще ни черта было не понять. «Слезьте, дебилы» — сказал снизу кто-то. Мы стояли.
Все стволы опорника стреляли. Нет, уже не все. Вот погасли огоньки автоматов… Снова выстрелил гранатомет, и после него только «покемон» огрызался короткими. Снова огонь — вбок, в сторону дачного поселка! Опорник раскидывал огненные цветки, почти в упор, и мы нихера, нихера не могли отсюда сделать…
— По дачам подошли в бочину, — сказал Мастер и сплюнул. — Как я еще осенью говорил. Сука, ну какая х@евая позиция…
— Толик, бери Шматко, разворачивай СПГ и попытайся по вспышкам как-то… Тут кило-двести примерно. Работай.
— Мартин. У нас восемнадцать… семнадцать выстрелов. А на нас даже и не наваливались еще.
— На нас не навалятся. Они сейчас убьют «четырнадцатую», а к нам не полезут, по той стороне трассы зайдут до КПВВ и вынесут его. Точнее, уже идут. И пока мы будем тут перестреливаться, будут херачить «Эверест».
— На «Эвересте» тихо.
— Прапор! — заорал я. — Заводи!
— Йууухуууу! — раздалось из темноты. — Куда едем?
— Сюда едем. Отработай по дачам прямо сейчас.
Огонь «четырнадцатой» стихал, сепарский, наоборот, нарастал. Опорник отбивался в две стороны — во фронт и в правый фланг, а ближайшие дачи подходили к ним ближе ста метров. У них там какой-то новомодный бронеколпак на дороге стоял, из него, мабуть, «покемон» и работает. «Сапог» их молчит чего-то… Опорник отбивался, и мне казалось, что их бой идет уже час, хотя реально прошло несколько длинных, тягучих и очень хреновых минут.
Выстрелил наш СПГ. Граната ушла на дорогу между «четырнадцатой» и Докучаевском, но куда упала — черт его знает… Стрелять с низкого угла, ночью, без корректировки, чисто по прицелу и вымерянным дальностям… Ну да… Наши выволокли «сапог» чуть ли не на бруствер, щелкнул откидной «хвост» гранатомета, со щелчком встал новый «выстрел».
— Шматко! Ты сколько поставил!
— Кіло-двісті!
— «Булька» ровно стоит?
— Ровно, ровно! По дальності ми нормально, напра́влення по полуприцілу брав.
— Возьми левее, граната от ветра доворачивает.
— Дерівація? — серьезно спросил Шматко, но провернул рукоятку. — По своїм би не втуліть…
— То й не втулі.
Позади рыкнула «бэха». Я спустился с бруствера и поспешил обратно к «правой» позиции. Ваханыч менял короб, рядом Дима смотрел на поле в теплак. Петрович сидел на досточке возле АГСа и что-то кому-то говорил. По голове молотом била вялая уже перестрелка «четырнадцатой».
— Петрович, подсыпь на правый склон, нехай знают, шо мы про них помним.
— Зара зробимо, Мартинчик.
На «Эвересте» тишина. Перед нами тоже тишина, по нам даже никто не выстрелил ни разу. Война идиотская — давно должны были включиться сепарские минометы и разравнять «четырнадцатую» в хлам. «Идет бой на 14, работаем туда спг», — написал я Яношу. «Дай координаты», — тут же пришел ответ, и следом: «после работы спг меняйте позицию». Ох ты ж, мля, сменим, сменим.
«Бэха» надвинулась из темноты, Прапор заорал на кого-то, прогоняя из капонира, машина втолкнулась и повела стволом пушки. Прапор соскочил в люк. Бах! Ну давайте, пацаны, хоть чем-то поддержим.
Автомат мешался, я наконец-то застегнул куртку и броник. Вытащил из нарукавного кармана и надел очки. Вот такой вот невероятный воин-очкарик.
— Мартин, це Ляшко, прием.
— Мартин на зв’язку.
— Засвіти в тилу.
— Ляшко, повтор, повтор.
— Засвіти за баней. Близько.
Сука. Ну вот и до нас дошли.
Я бежал, оскальзываясь на схваченных смесью снега и грязи камнях, руки мгновенно вспотели, я несся как сумасшедший, мимо промелькнул кунг, сзади раздавался топот, я взлетел к бане и зачем-то присел. Дернул завтор и как-то автоматически включил коллиматор. Сзади нарисовался Лис, полностью затянутый «по войне» в свой «Оспрей», в спину ему уткнулся Мастер. Снова выстрелы нашей «бэхи». «А четырнадцатая еще держится, — как-то отстраненно подумалось, — интересно — как?»