Мы выгнали шпротов из окопа и проконтролировали, что абсолютно все они его покинули.
Это просто надо было видеть. Я ломанулся вперёд образовавшейся колонны, специалист же остался замыкающим. Мы почти выбежали из кольца огня, прямо на тропинке бушевали языки пламени, образуя собой гудящую угрожающую арку.
Я остановился рядом и, пока пламя окончательно нас не отрезало, контролировал побег наших юнитов. Когда остались только я и Сын Торвальда, порывом горячего воздуха с меня сорвало мою панаму. А она, между прочим, в амерской расцветке «3-colour desert»!!!
Я не мог её оставить и ринулся за ней. Я подобрал панамку, натянул её посильнее, и тут мне открылась чудесная по своей комичности картина: слева от тропинки было кладбище. И, разумеется, оно уже объято пламенем. Специалист снова ринулся тушить пожар уже на кладбище (рядом с тээмками, ага).
Я подбежал к нему и начал сигналить ему прямо в мозг: «Мы уже ничего не сможем сделать! МЫ ЕГО НЕ ПОТУШИМ! У… бываем быстрее!»
Братишка окончательно отчаялся и смотрел, как пламя поглощало недавно установленный крест на чьей-то могиле. Мы ушли к остальным и наблюдали, как стена огня двинулась дальше…
Спустившись, мы заметили прибывший пожарный расчёт, который ранее уже работал неподалеку. Я сказал, что у нас все под контролем. Я не стал пускать их, ведь от пожара тээмки могли начать взрываться. А угрозу населенному пункту пожар не представлял.
Что интересно, когда Гусь напрокат пошёл осматривать ущерб, нанесённый кладбищу, то обнаружил, что большинство могил были не тронуты пламенем. Огонь аккуратно обогнул захоронения, повредив лишь памятники и деревянные элементы. Почему так? Предлагаю подумать читателям.
А мораль?
Соблюдайте ТБ. Ведь не зря же она написана…
Сын Торвальда, Гусь напрокат
Как погиб Сын Торвальда
В тот вечер я проводил очередную тренировку со своим отрядом, отрабатывая действия в обороне. Вроде всё проходило штатно, но на душе было неспокойно, и я не мог понять, почему.
Закончив тренировку и, как обычно, распределив задачи на ночь, я пришёл на свой командный пункт, улёгся на любимую дверь, стоящую на шлакоблоках, даже не стал снимать обувь. Задремал примерно на час, но вдруг сквозь сон услышал в рации свой позывной.
Ко мне на связь вышел один из старших по позициям и странно-испуганным голосом попросил срочно прибыть к ним на пост. Я выругался. «Хоть бы они никого не убили», – подумал я. Хотя в нашем районе нападения диверсионно-разведывательных групп периодически случались, такой сценарий я счёл маловероятным, поэтому про себя гораздо больше переживал за «дружественный огонь».
Подняв все подчиненные мне опорные пункты кодовым словом по тревоге, я отправил своё отделение занимать круговую оборону, а сам выдвинулся на опорник, который меня вызвал.
Это было ночью, примерно в два часа. Луны не было, темень стояла лютая, но, к счастью, со мной был тепловизор, который в свое время любезно подарил Туман.
Мы крались, периодически останавливались, а чувство опасности только нарастало. Наконец, дошли. Я остановился, оставив группу на прикрытие, отдал рабочий телефон и тепловизор. Распределил сектора. И пошёл вперед один.
Подойдя к опорнику, я вышел на связь с ними по рации и попросил включить прожектор. Он был предусмотрен для удобства, чтобы часовые могли опознать тех, кто подходит к ним в тёмное время суток. Свет загорелся, выжигая мой единственный оставшийся глаз. Внутри сразу похолодело. Я тихонько снял автомат с предохранителя, назвал пароль, услышал отзыв. Всё верно… Но что-то всё равно было не так.
Вдруг резко калитка распахивается – и кто-то хватает меня за лямки разгрузки. Дальше всё происходило почти мгновенно. С ухмылкой (ведь патрон был в патроннике, а автомат направлен нападающему прямо в живот) я подумал: «Ну, с… ка, хоть тебя я заберу с собой!» и заорал «Отделение, огонь!» Одновременно палец начал вдавливать курок. И последней мыслью за эти мгновения была: а где же его нож?.
И тут… в нападающем я узнал своего товарища и знакомого из другого отделения. Палец замер. И второй мой крик – «Отделение, отставить!» спас участников этой сцены от очень трагических последствий… Мгновенно я сообразил, что это обычная проверка, и все-таки успел дать нужную команду.
Когда мы зашли на опорник, то сели пить чай и разбираться, почему так вышло. Оказалось, фишкари[47] про… бали фишку – и в итоге по сюжету проверки их всех «убили», попутно парочку забрав в «плен». По рации всем объявили, что Сын Торвальда (то есть я) – 200. По моему протоколу, если что-то случалось с первой группой, то выдвигалась серьёзная группа резерва и мой заместитель брал управление.