Сначала это показалось не такой уж и сложной задачей, пока подъем стопы наглухо не застрял в наполовину снятом ботинке, а надеть обратно, не проколов насквозь ногу упершейся в подошву и ступню веткой, я не мог. Справившись наконец с этой воистину титанической задачей, я, оставив автоматера, выполз на разведку под куст в поисках тропы. Тщетно вглядываясь в чистое поле оврага, поросшее невдолбенных размеров травой, я пытался узреть свежие следы, но ничего, кроме игриво проблескивающей тут и там проволоки, возможно, от ПТУРов, а может, и нет, я не видел. Проверять же, что там блестит, мне совсем не хотелось.
Снова зашевелились монолитовцы, вытягиваясь и набирая дистанцию. Приняв решение, что, пока мы не продолбали все хлебные карточки и этих джентльменов, потопаем-ка с ними, и мы пристроились где-то в конце отряда, чтоб не путать боевые звенья.
В этом составе мы какими-то чигирями[73], смещаясь влево от предполагаемо нужного мне лично направления, вышли в следующую посадку, где встретились с расходящимися для зачистки отрядами «Монолита». Спросил, далеко ли отсюда Ахиллес. Мне ответили, что минут пять, десять, пятого, десятого, минут, пять (зачеркнуто) метров пятьдесят, сто, сто пятьдесят где-то отсюда в направлении «туда».
Окрыленный этим, я сказал «ариведерчи» группе, с которой двигался все это время, и устремился вперед, не забыв своего автоматера. Пыхтя по тропинке, я увидел первого «трехсотого», зажгутованного, перевязанного и постанывающего, а рядом с ним одного из взвода управления. Решив, что парень под присмотром, я в который уже раз задал вопрос о ротном, на что получил привычный ответ и кивок «туда». Вылетев из кустов, мы натолкнулись на группу эвакуации «Монолита». Задав им привычный уже вопрос, я на удивление получил нетипичный ответ. Цитировать не стану, но суть была в том, что «вы еб… нутые? Он другую посадку штурмует». Тут у меня ноги подкосились от отчаяния, досады и злости, да только злиться не на кого было. Даже я сам в этой фигне не был виноват. Пока я предавался размышлениям, как жить и что делать, мною было замечено, что монолитовские штурмовики снова куда-то мылятся.
Из глобального плана-капкана я знал, что мы должны где-то пересекаться и работать вместе, поэтому, вновь подхватив рюкзак, я поплелся в составе уходящих.
Потом было множество монотонных подъемов из спусков, перелезаний через посеченные ветви и проходов по бревнам, смена групп, потому что «Ахиллес? Да он там, на другой стороне, сто пятьдесят метров». Пока наконец мы не вышли к опорнику, где назревал штурм. Хохлам множество раз предлагали сложить оружие и сохранить свои жизни для их семей, а, зная Монолита, так бы и было, никто бы их не тронул и пальцем. Но они все же не вняли голосу разума, и тогда заговорили трубы. Бесчисленные хлопки одноразок, шипение выстрелов РПГ, грохот пулеметчиков – вот что стало последними звуками в их жизни.
В этом штурме мне несказанно повезло, как я узнал на следующий день. Мы услышали «птицу» и рассосались по кустам. Потом начали прилетать мины. Немного. Я лежал левее пулеметчика, который во время артобстрела решил перезарядить ленту. Поднимая руку, он перекрывал как раз мое лицо. Тут он зашипел, но продолжил свое дело, а в ствол куста, за которым я укрывался, прилетело два мелких осколка. ТУК-ТУК. «Ну ни хрена соби, – подумал я. – Прямо перед носом». Пулеметчика позже перевязали, его чиркнуло осколком, а я на следующий день, когда мотали уже меня, узнал, что в моей ШПС четыре отверстия, как раз с той стороны, а в шею, как оказалось, всю ночь грыз меня не клещ, а пробившийся сквозь СВМПЭ кусок железа.
После того как опорник был взят, поступила инфа, что сюда сводится арта, и мы в спешном порядке принялись откатываться, причем в гору. Там же выяснилось, что одному из командиров групп «Монолита» сегодня тоже выпал счастливый билет: ему пуля пробила ногу насквозь легко и, что главное, шлем в районе макушки насквозь, не задев голову.
После этого мы снова куда-то шли, и я таки встретился со своим командиром. Доложив обстоятельства и свой путь вкратце, я наконец-то с чувством выполненного долга скинул рюкзак, забрав лишь необходимое: носилки, часть гемостатиков, окклюзионок, несколько бандажей-шестерок, абдоминальные, нефопам, после чего поспешил вперед к своей группе, которая занималась зачисткой данной лесополосы.
Встав в звено и проходя по почти нашей «лесополке», я заметил наши прошлые позиции, которые мы усиленно рыли всю осень, зиму и весну. Вид на них открывался, конечно, шикарный: по сравнению с хохляцкими партизанскими укреплениями, скрытыми окопчиками в кустах, наша полоса выглядела воистину монументально, император может быть доволен.
73
«Чигиря» – отдаленный и часто неблагоприятный район или очень маленький населенный пункт, закоулки, задворки. – Прим. ред.