Они присоединились, более или менее заунывно. А как же иначе. Даже если ты просто открываешь и закрываешь рот. Даже если поешь «ла-ла-ла». Полли, которая в таких случаях всегда оглядывалась на окружающих, заметила, что Зыркий отчетливо произносит все слова, что у Страппи неподдельные слезы на глазах и что Уолти вообще не поет. Рядовой Гум молился. Ловкий трюк, сказал вероломный внутренний голос в глубине души Полли.
К общему удивлению, Страппи продолжал петь – и в одиночестве исполнил второй куплет, который вообще никто не помнил. Капрал самодовольно улыбнулся, как бы намекая, что таких патриотов, как он, еще поискать.
А потом они попытались устроиться на ночлег поудобнее, насколько это возможно при помощи двух одеял. Некоторое время все лежали молча. Джекрам и Страппи ночевали в своих палатках, но инстинкт подсказал новобранцам, что по крайней мере капрал подкрадется послушать.
Примерно через час, когда по парусине барабанил дождь, Карборунд сказал:
– Ета, я, кажись, понял. Даже если мы грууфарно глупые, мы будем драться, потому что енто наша глупость… И, ета, так и должно быть.
Несколько человек сели и удивленно уставились в темноту.
– Я понимаю, что должен знать такие вещи, но все-таки – что значит «грууфарно»? – спросил Маладикт в сырой мгле.
– А… енто когда мама тролль и папа тролль сильно любят друг друга…
– Я, кажется, понял, спасибо, – перебил Маладикт. – То, что о чем идет речь у нас, друг мой, называется патриотизм. Это мое отечество, право оно или нет.
– Нужно любить свою страну, – сказал Зыркий.
– Что именно любить? – послышался из дальнего угла голос Кувалды. – Утренний свет на вершинах гор? Ужасную еду? Дурацкие Мерзости? Всю страну целиком, за исключением того клочка земли, на котором стоит Страппи?
– Но мы на войне!
– Да, вот тут ты прав, – Полли вздохнула.
– Ну а я не куплюсь на ихнее вранье. Сначала тебя топчут, а потом, когда они ссорятся с соседней страной, изволь за них драться. Борогравия становится «твоей», только когда кому-то нужно послать тебя на убой! – заявил Кувалда.
– Все, что есть хорошего в нашей стране, сейчас находится в этой палатке, – прозвучал голос Гума.
Воцарилось смущенное молчание.
Дождь усиливался. Вскоре крыша начала протекать. Наконец Зыркий спросил:
– А что будет, если… э… ты сначала пойдешь в армию, а потом решишь, что тебе неохота сражаться?
– Тогда, если не ошибаюсь, тебя будут судить за дезертирство и отрубят голову, – ответил Маладикт. – Лично я назвал бы это мелким, хотя и досадным происшествием, но твоему общественному бытию, дорогой Зыркий, пожалуй, будет положен конец.
– А я не целовал ихнюю проклятую картинку, – сказал Кувалда. – Я перевернул ее, когда Страппи не смотрел, и поцеловал сзади.
– И все равно скажут, что ты целовал Герцогиню, – возразил Маладикт.
– Т-ты п-п-поцеловал Г-Герцогиню в… в зад? – в ужасе уточнил Уолти.
– Это была всего лишь задняя сторона картинки! – отрезал Кувалда. – Будь это зад Герцогини, стал бы я его целовать, ха.
Из углов послышалось неопределенное хихиканье и даже чей-то смешок.
– Ты п-п-поступил д-д-дурно! – прошептал Уолти. – Нугган на небесах в-в-видел т-тебя!
– Это просто картинка, – повторил Кувалда. – И потом, какая разница? Смотри на нее хоть спереди, хоть сзади, но мы сидим тут, и пока что я не вижу бифштексов и ветчины.
Над головами послышался негромкий гул.
– Я, ета, вступил, потому что хочу увидеть, ета, иностранные гусударства и всякую еротику, – сказал Карборунд.
На мгновение все задумались.
– Ты имеешь в виду экзотику? – уточнил Игорь.
– Ну да, ета, все такое, – подтвердил тролль.
– Но ведь нам врут, – прозвучал чей-то голос, и Полли осознала, что он принадлежит ей. – Нам всегда и обо всем врут.
– Аминь, – произнес Кувалда. – Будем драться за вранье.
– Может, это и вранье, – прорычала Полли, весьма убедительно подражая капралу Страппи, – но это наше вранье!
– Ну ладно, детишки, – сказал Маладикт. – Попробуем заснуть. Дядюшка Маладикт желает вам спокойной ночи. Пусть вам приснится, как мы пойдем в бой. Ведь нас поведет капрал Страппи. По-моему, это очень приятно.
Через некоторое время Кувалда уточнил:
– Так что, он пойдет впереди?
– Да. Ты, кажется, правильно меня понял, Кувалда. Страппи будет шагать прямо перед нами. На шумном и людном поле битвы, где, к сожалению, многое может случиться…