— Она идет! — воскликнул Норман и попытался спрятаться за Эллисон.
Мисс Эстер Гудэйл тщательно проверила, закрылась ли за ней дверь, и пошла к воротам. Она была одета в черное пальто и шляпку, которые были в моде лет пятьдесят назад, и вела на поводке огромного кота. Кот шел степенно, не вертелся и не предпринимал никаких попыток избавиться от поводка, один конец которого был у него на шее, а другой несколько раз обмотан вокруг руки мисс Гудэйл.
— Что с тобой, Норман? — спросила Эллисон, когда мисс Эстер исчезла из виду. — Она — совершенно безобидная старушка.
— А вот и нет, она сумасшедшая. Я слышал, даже Джаред Кларк так считает. Он сам говорил моей маме.
— Фу-у-у, — презрительно фыркнула Эллисон. — Если бы я жила на твоей улице, я бы обязательно узнала, что делает мисс Эстер, когда остается одна, из кожи бы вон вывернулась, а узнала. Это единственный способ узнать, действительно кто-нибудь сумасшедший, или колдун, или ведьма, или что-нибудь еще в этом роде.
— Я бы испугался, — не раздумывая, признался Норман. — Для меня это сделать страшнее, чем пойти в замок Сэмюэля Пейтона.
— А я бы не испугалась. Мисс Гудэйл совсем не страшная, а в замке полно привидений.
— Зато там нет сумасшедших.
— Больше нет, — сказала Эллисон.
К этому времени они уже дошли до коттеджа Пейджа и, болтая, стояли напротив него. Дверь открылась, и появилась Эвелин Пейдж.
— Ради Бога, Норман, — крикнула миссис Пейдж, — не стой там на холоде. Ты что, хочешь заболеть? О, здравствуй, Эллисон, дорогая. Хочешь зайти? Попьешь горячий шоколад с Норманом.
— Нет, спасибо, миссис Пейдж. Мне надо домой.
Эллисон дошла до дверей вместе с Норманом.
— Миссис Пейдж, а мисс Гудэйл действительно сумасшедшая? — спросила она.
Эвелин поджала губы.
— Некоторые так считают, — сказала она. — Иди в дом, Норман.
Эллисон пошла обратно по Железнодорожной улице, но теперь она шла по той стороне, по которой ходила мисс Эстер Гудэйл. Она остановилась напротив ворот старого коттеджа и посмотрела на маленький двор.
«Да, — подумала Эллисон, — у этого дома определенно зловещий вид. Если бы мистер По был жив, уверена, он бы придумал захватывающую историю о мисс Эстер и ее доме».
Эллисон двинулась дальше, но не прошла и нескольких шагов, как ее озарила великолепная, смелая мысль, и она замерла посреди тротуара.
«Я придумаю, — с восторгом подумала она. — Я смогу написать историю об этом доме и о мисс Эстер!»
От возбуждения у Эллисон мурашки забегали по спине, а через секунду вдруг стало жарко.
«Я смогу. Могу поспорить с кем угодно, у меня получится так же здорово, как у мистера По. Я напишу действительно страшную историю. А мисс Эстер у меня будет ведьмой!»
Дальше Эллисон бежала до самого дома. Когда она открыла дверь, первая строчка уже была готова.
«На Железнодорожной улице в Пейтон-Плейс стоит дом, — решила написать она. — Он отделан коричневой дранкой и выглядит неуместно рядом с бело-зеленым коттеджем мистера и миссис Кард. Мистер Кард большой и красивый, он не из этих мест, а из Бостона или откуда-то еще. У него свой книжный магазин. Мисс Эстер одиноко живет со своим котом Томом в коричневом доме. Она сумасшедшая».
Эллисон написала это в тот же вечер. Она заперлась в своей комнате, взяла блокнот с белыми листами в голубую линейку и написала первые несколько строчек. Потом она долго сидела, глядя на них, и не знала, что писать дальше. Она чувствовала, как внутри у нее формируется уважительное отношение к мистеру Эдгару Алану По и вообще ко всем, кто пишет книжки, уважение совсем иного рода, нежели уважение читателя к писателю.
— Может, быть писателем совсем не так просто, — подумала она. — Возможно, мне придется очень сильно потрудиться, чтобы написать историю». Она взяла карандаш, нетерпеливо перечеркнула крест-накрест только что написанные строчки и перевернула страницу. На Эллисон смотрел пустой, белый лист, она начала грызть ноготь на большом пальце левой руки.
— Я не могу писать о мисс Эстер, потому что я не знаю ее, — подумала Эллисон. — Я должна написать историю о ком-нибудь, кого знаю».
Так Эллисон, сама того не сознавая, сделала первый шаг в своей писательской карьере.
Джаред Кларк мог бы рассказать Эллисон о мисс Гудэйл, у него была причина запомнить ее на всю жизнь, Когда он появился на свет, мисс Эстер уже жила в Пейтон-Плейс, но пока он не повзрослел, не разбогател и не стал членом городского управления, Джаред не сталкивался с мисс Эстер. Она была первым поражением Кларка, и он затаил на нее обиду. Если когда-нибудь, где-нибудь начинался разговор, в котором звучало имя мисс Эстер, Джаред всегда рассказывал историю о том, как он посетил ее дом. Конечно, его рассказ всегда был в его пользу, но Джаред не мог избавиться от ощущения, что люди, слушая его рассказ, смеются над ним, а не с ним.