Вид лысого подростка с плешью от лба до затылка несколько встревожил волхвов. Но полуслепой дед не заметил, а помощники... не сочли важным для доклада, отвлечения внимания начальства и очередной задержки ритуала. Раз главный не обращает внимания... Как на подводной лодке:
-- Матрос! Здесь стоять нельзя.
-- Старпом пробегал - ничего не сказал. Значит можно.
Вечная проблема иерархических систем - закон Паркинсона: "Каждая иерархическая система стремится к тому, чтобы все уровни управления в ней были заняты некомпетентными людьми". Закон - железный. На нем и Советский Союз развалился, и Британская империя накрылась. А уж сколько американских корпораций...
Так что мне дали передышку. Время их поджимало. И так - ночь коротка, они уже кучу времени потратили. Пора запускать следующий акт ритуала. "Шоу - маст гоу".
Все волхвы уселись на землю, подогнув под себя ноги. Один из них всунул пальцы себе в рот, что-то ухватил там и начал вытягивать. Тянет и тянет. Я бы и рот открыл. От удивления. Только из-за ремня рот у меня и так не закрывается. А он тянет и тянет. Что-то длинное, тонкое, белое. Глист? Кишки? Чуть не вывернуло. Волхв остановился, оглянулся и провёл пальцем по этому... извлечённому. И это... зазвучало! Струна!
Резкий, жужжащий звук проплыл над поляной. Сразу снова стало тихо. Дзз-з-н-нннь... Волхв повторил. Выше тоном. Звук нудный, зудящий, занудный. Ещё щипок пальцем -- зудение повышалось и ускорялось. Начинало ломить зубы. Начались "переборы" - струна не ограничивалась одной нотой. Совершенно не гармонически, какофонически волхв начал выдавать последовательности из двух, потом трёх нот. Та-ти-ту, та-ти-ту. Становилось страшно, что-то нечеловеческое. Чужое и чуждое. С каждым разом тональность поднималась. Уже почти визг. Вот он еще раз её дёрнет и струна лопнет. Вдруг у меня за спиной запел голос. Точно попадая в тональность последней ноты чистый мальчишеский голос повторил её и пошёл дальше, еще выше. Пение без слов -- чистый вой. Вой... ну не знаю. Я бы сказал -- вой звёздного одиночества. Тоска. Жалоба на эту тоску, на это одиночество. И угроза тому, кто попытается даже не избавить от одиночества, а просто... быть. Быть где-то в этом мире. Нарушить единственность.
Голос пропел четыре такта, смолк. И в полной, мёртвой тишине, где единственный звук -- шипение пламени костров, стукнул бубен.
Среди волхвов уже не было старого полуслепого, полусогнутого плохоходящего деда -- был медведь. С бубном. Здоровенный, примерно метр в диаметре, бубен. Медведь послушал звук, наклоня к этой "тарелке" голову. Покачал головой. Один из его помощников подал кувшин. Медведь наклонил бубен и налил в него молока из кувшина. Потряс, покачал перед собой, чтобы равномерно расплескалось. Коротким, резким движением выплеснул молоко через левое плечо прямо в костёр.
Только в этот момент я разглядел пальцы, ухватившие обечайку инструмента. Так это не медведь! Это дед в костюме медведя. Но ведь он тут только что был почти развалиной, еле ходить мог. А рост такой откуда прорезался? Впрочем, роста добавилось от медвежьей головы. Дед наверняка смотрит в открытую пасть, а дальше просто череп медвежий. Но динамика, пластика? Он же сам стоять не мог только что! А тут такой резкий мах через плечо...
Дед перевернул бубен другой стороной, плеснул и сюда молока. Повозил пальцами, что-то напевая под нос. Снова резко сбросил излишки молока. Уже в другой костёр, через другое плечо. Костюм-костюмом, но почему он стоит ровно, прямо, как молодой? И еще: у него на ногах штаны из медвежьей шкуры, с когтями. Комбез такой. Наверное. Но я никогда не видел комбезов с когтями, которые подбирались. При движении деда хорошо видно -- когти поджимаются, вцепляются в землю для устойчивости. А потом отпускают, расслабляются.
Мотивчик, который дед курлыкал себе под нос, распространился среди присутствующих. В толпе зрителей его начали подтягивать, еще тихо, вполголоса. Такое... ритмическое мычание с закрытыми ртами. Дед повернулся к зрителям спиной и пошёл к идолу. По коридору между костров. Костры резко воспрянули. Пламя поднялось, загудело в другой тональности. Мощнее. Дед пошёл змейкой. Шагнул в левый. В костёр. Почти в пламя. Остановился у его края и взмахнул бубном. Держа его горизонтально, пронёс через пламя. Будто - срубил языки огня. Пронёс -- и огонь поднялся следом. Выше прежнего. Шагнул к другому костру, одновременно переложив бубен в другую руку и перевернув его. Снова пронёс его через огонь. Следующий шаг. Здесь снова запела струна. Пока еще тихо, под сурдинку. Начала звук и оборвала. И так на каждом шаге, повышая и громкость, и тональность. Дед уходил между костров к Идолу, мне его закрывало пламя, я вглядывался в просветы костра до боли в глазах, до слез. Там что-то такое происходит, что-то очень важное. Главное. А мне не видно. Вот Сухану видно, его столб прямо напротив прохода.
Вид напарника впечатлял: широко открытые глаза, отвалившаяся челюсть. Он весь вытянулся туда, к огненным воротам. Но ремни -- не пускают.
Вот это, вид привязанного к столбу, висящего на связанных руках и -- тянущегося всем телом мужика, несколько привело меня в чувство. Мы сюда зачем пришли? - Производить выемку душ. Наши души будут вынимать. Сухан, похоже, для этой... экстрадиции вполне созрел. А со мной... нет, лядины лядские, мне хоть какой цирк покажи, а душу вынуть не сможете. Потому что у меня души нет. Не-ту-ти. У меня вместо души - психо-информо-матрица. "Нельзя объять необъятное". Тем более нельзя "отъять" отсутствующее.
Вот я и не имею. А дальше решать вам -- сможете вы мою матрицу вынуть, проглотить и переварить. Или - подавитесь.
Моя матрица представилась мне в виде такого... кубика Рубика. Непрерывно перещёлкивающегося, меняющего расположение окрашенных квадратиков на своих гранях. Волхв в медвежьей амуниции в моей воображаемой картинке задумчиво рассматривал это чудо технологии и геометрии. Потом открыл пасть и попытался проглотить. Ага. Я повысил скорость мелькания окрашенных фрагментов, добавил оттенков красного. Некоторые квадратики разогрелись и просто светились от жара. Мишка в моем внутреннем кошмаре зажмурился, распахнул пасть и... загрёб кубик моей души в себя лапами. А фиг вам. Я добавил воображаемому кубику моей личной психо-матрицы четвёртое измерение. В виде множества кубиков, образующих светящийся и медленно гаснущий след траектории движения. След вылетел наружу из мишкиного голядского брюха и стал завиваться вокруг волхва. Все быстрее и запутаннее. Ускоряя движение и перещёлкивание. Получающаяся паутина светящегося следа становилась все гуще, пока не превратилась в кокон. Плотный такой пёстренький кокон, который полностью закутал медвежье подобие. А потом кокон начал усыхать и стягиваться. Из-под него доносился постепенно затихающий медвежий рык. Кокон несколько раз дёрнулся, в разных местах из него чего-то пыталось выпереть. Потом -- затих. Все. Можно снять шляпу и произнести надгробное слово. Вот какой я молодец - Велесовых слуг одолел. В собственном воображении. Теперь остался пустяк -- та же победа, но в реале.
В реале было... реально. Дед возвращался. Мне его не было видно -- пламя костров поднялось, сменило цвет на более тёмный. Стало более шумным и неоднородным. В кострах что-то прогорало. Что-то проваливалась внутрь. Но сквозь всю эту огненную и шумовую суету шел дед. Не видно, но слышно. Над поляной, над шумом огня, над ритмичным мычанием зрителей все сильнее, чётче, подавляя все - звучал бубен. Не тот глухой короткий звук, который был в начале -- звонкий, чёткий. Все ближе к колокольному. Бум, бум, бум.
Волхв делал два шага и подпрыгивал. Когда почти трёхметровая громадина с места подпрыгивает на метр... А когда знаешь, что внутри у неё немощный дедуля, которого только что вот тут же под руки водили... Волхв вышел на середину поляны и, продолжая бить в бубен своей колотушкой, стал поворачиваться. Медвежья голова медленно, сектор за сектором, сканировали окрестности. Понятно, что чучело. Медвежий череп, обтянутый медвежьей же шкурой. Но в этом черепе светились глаза! Тускло-красным. Две светящиеся в густой тёмной шерсти точки.